Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун Страница 22

Я тоже начал учиться у него и так преуспел в занятиях, что быстро сделался его любимцем. Он не вдавался в подробности своего жизнеописания, но не раз упоминал о приключениях в Азии и Италии, благодаря чему я практически не сомневался, что персонаж истории Клитеро и мой наставник – одно и то же лицо. Все время, пока Сарсфилд жил среди нас, его поведение было безукоризненным. Он уезжал с чувством горького сожаления, особенно из-за расставания со мной, и обещал регулярно писать, однако с тех пор не подавал о себе никаких вестей, Я очень опечалился, узнав от Клитеро о крушении всех его надежд, и мне было интересно, как сложилась дальнейшая жизнь моего наставника. Он вполне мог вернуться в Америку, и это давало надежду на продолжение нашей дружбы. Я с радостью уповал на возможную встречу с ним.

Но в первую очередь меня беспокоила судьба несчастного Клитеро. По тому, с какой поспешностью он убежал, едва закончив свое печальное повествование, я предположил, что, мучимый воспоминаниями, он, как обычно, бродит где-то в окрестных пустошах или холмах и вряд ли объявится до наступления ночи. На следующее утро нам принесли записку от Инглфилдов: не знаем ли мы, где их слуга? Я прочитал записку вслух. Тревога снедала меня, Сразу вспомнились намеки Клитеро на желание покончить с собой, и мной овладели самые мрачные предчувствия, Я поспешил к Инглфилдам. Мне сообщили, что Клитеро так и не объявился. Он ни разу даже не обмолвился хозяевам, что хотел бы уйти от них. Все его скромные пожитки были на месте. Неудовольствия или жалоб по поводу службы или условий жизни он никогда не высказывал и никак не проявлял.

Прошло несколько дней, а Клитеро так и не дал о себе знать. Его исчезновение вызвало много пересудов, но обоснованную тревогу испытывал только я. У меня имелись на то веские причины. Никто не видел его и не слышал о нем с момента, как мы с ним расстались. Какой он избрал способ самоубийства, нам не дано было узнать, все свершилось под покровом тайны.

Размышляя о нем, я постоянно возвращался мыслями к Норуолку. Что, если Клитеро отправился туда, чтобы в каком-нибудь укромном уголке этой глухомани свести счеты с жизнью? Вероятно, он знает такие места, куда не ступала нога человека, и там его кости могли лежать веками, и их бы никто не обнаружил. Отыскать останки Клитеро и совершить погребение я считал своим долгом, причем к множеству обычных чувств, связанных с этой задачей, примешивалось и подспудное удовольствие.

Вы знаете, что я верю в существование духа, который наполняет дыханием лесные чащи и бурные потоки. Мне нравится бродить в тенистых лощинах и общаться с девственной природой в диких землях Норуолка. Исчезновение Клитеро вновь давало мне повод посетить знакомые утесы и леса, ибо я пестовал надежду, что наткнусь в моих блужданиях на его следы. А что, если он еще жив? Да, он определенно высказывался о намерении покончить с собой, Но нельзя же уверенно утверждать, что трагедия уже произошла. А вдруг еще в моей власти не дать этому случиться? Вдруг я смогу вернуть его к спокойной, полноценной жизни? По силам ли мне убедить Клитеро, что не стоит напрасно презирать и ненавидеть себя? Он не заслужил обвинений, которые сам себе предъявляет. Они скорее свидетельствуют о его безумии, но ведь возможно исцеление и от безумия. Умопомешательству и заблуждениям противостоит здравый смысл.

Я не сразу подумал о том, что Норуолк непригоден для обитания человека. Там нет ничего съедобного, кроме орехов, а на одних орехах долго не продержишься. Если Клитеро обосновался в этой пустынной местности, ему волей-неволей потребовалось бы искать себе пропитание за ее пределами, выпрашивая или воруя еду. Впрочем, подобный образ действий был бы слишком унизительным для него Я вполне допускал, что он наслаждается уединением и магией высокогорной девственной природы, однако долго это продлиться не могло. Чтобы выжить, ему пришлось бы время от времени наведываться к людям в качестве грабителя или нищего. Однако ни на одной ферме по соседству Клитеро не объявлялся, и я вынужден был сделать вывод, что либо он ушел куда-то в дальние края, либо его нет в живых.

Я по-прежнему ежедневно углублялся в дикие земли Норуолка, но надежд на встречу с беглецом почти не питал. Если даже Клитеро не сбежал далеко, а притаился где-нибудь в глухомани или забился в пещеру, выследить его все равно не удастся. Такова уж особенность здешней природы.

Нелегко объяснить это в нескольких словах. Половина земель Солсбери, как Вы знаете, непригодна для вспахивания ни лопатой, ни плугом. Плодоносна только узкая полоса вдоль реки, а к северу простирается пустынная необитаемая территория, неизвестно почему названная Норуолк, Можете ли Вы представить кольцо около шести миль в диаметре, внутри которого чередуются во всем многообразии крутые возвышенности и глубокие впадины? Каждая лощина окружена утесами всевозможных форм и размеров и редко имеет сообщение с другими. И все они очень разные – от узких и глубоких, словно колодец, до раздольных, достигающих в ширину сотен ярдов. Даже в разгар лета в них зачастую, как зимой, лежит снег. Потоки, которые струятся из щелей и разбиваются на неисчислимые каскады, то окутаны туманами, то исчезают в глубоких пропастях, чтобы потом покинуть подземные русла и вырваться на свободу, где обретают покой, образуя стоячие озера, или вливаются в мелководные равнинные реки.

Природа здесь суровая, а места труднопроходимые. Рухнувшие от бурь гигантские деревья за долгие столетия образовали густой надпочвенный мох, в котором нередко можно встретить кроликов и ящериц. Меланхоличные сосны даруют благодатную тень, а их вечный ропот прекрасно гармонирует с уединением и праздностью, с шелестом ливня и свистом ветра. Гикори и тополи, коими изобилуют иные низменности, здесь не растут – почва не содержит элементов, необходимых для их питания.

Продуваемая ветрами и испещренная обрывами вытянутая в длину долина ведет вглубь Норуолка и пересекает его из конца в конец. По сути, долина заменяет здесь дорогу, Бесконечные лабиринты, откосы и впадины требуют от путника осторожности и сноровки. То по одну, то по другую сторону иногда появляются тропинки, словно обещающие вот-вот привести вас во внутренние области Норуолка, но в конце концов, в результате мучительного преодоления неисчислимых препятствий, вы все равно оказываетесь либо на краю пропасти, либо у подножия скалы.

Возможно, никто лучше меня не знает эту дикую местность, однако и мои познания далеко не совершенны, Правда, еще в детстве я исходил здесь многие мили в поисках орехов и ягод или просто по неодолимой склонности к бродяжничеству. Впоследствии расстояния моих прогулок увеличились, появились и новые цели. Когда Сарсфилд стал моим наставником, а я его любимым учеником, он брал меня с собой в дальние походы. Ему нравилось забредать в самую глухомань – отчасти из любви к живописным пейзажам запустения, отчасти потому, что он мог быстро пополнять там свои ботанические и минералогические коллекции. К тому же он полагал, что в пути для меня не так скучны будут его беседы общего и нравоучительного характера. Во время этих путешествий я неплохо изучил территорию Норуолка, по крайней мере, наиболее доступные ее части, но оставалось еще слишком много мест, куда можно было попасть, лишь имея крылья, и тропинок, по которым я никогда не ходил.