Потерянные во времени - Марина Линник Страница 22

Дорога до озера не заняла много времени, хотя приятной прогулкой ее трудно было назвать. Даже несмотря на то, что погода в этой части земного шара на данный момент не была слишком жаркой и порой даже выпадали осадки, растительность была скудная. Выжженная, местами потрескавшаяся от засухи земля, пожухшая зелень на редких кустарниках, – все это мало походило на те красоты, к которым привыкла Мишель. Она впервые оказалась в Африке и пока не особо понимала, почему знакомые и друзья молодой женщины так восхищались черным континентом. Временами на пути попадались верблюды, пасущиеся на бескрайних просторах пустыни, а иногда среди кустов мелькали силуэты местных жителей, несущих на спине вязанку дров или большие канистры с водой на голове.

– Это женщины самбуру, – сказал Дидо, болтавший всю дорогу. – Они являются представителями одного из трех местных племен.

После клятвенных заверений Мишель, что ему не придется сопровождать их на остров, он оживился. По сути, проводник оказался очень веселым человеком, хорошо знавшим не только историю Кении, ее животный и растительный мир, но и местные легенды. Поэтому на протяжении пути Дидо с удовольствием делился информацией с журналисткой и сидевшим молча фотографом. Жермен расположился сзади, уставившись в одну точку, и старался ни о чем не думать. Молодого человека все раздражало: и веселая болтовня Кадика, и однообразный пейзаж, и ужасная дорога, и упрямство Мишель, и собственная глупость. Последнее злило его больше всего. Фотограф никак не мог взять в толк, как он позволил втянуть себя в такую авантюру! Хотя, стоп! Это же Жермен сам подсказал Мишель, где требуется искать предполагаемую червоточину, будь она неладна. Тогда молодой человек просто хотел помириться с журналисткой, понимая, что обидел ее, задев за живое. Но сейчас ужасающая реальность не давала ему покоя.

– Племя самбуру является родственным племени масаи. Они разделились на две группы еще в конце XIX века.

– Но почему?

– А как это обычно бывает: два сильных воина племени никак не могли выяснить, кто из них сильнее, а, следовательно, не захотели делить между собой власть. Вот так и получилось. Одни остались жить на родных землях, другие направились на север Кении, в частности, обосновались здесь, недалеко от озера. Различий между племенами почти нет: схожий язык, обычаи и одежда. Самбуру хотя и приобрели местный колорит, но все-таки остались похожими на масаев. Разница заключается только в строительстве домов. Масаи строят круглые дома, а самбуру – прямоугольные.

– А как они выживают на столь скудных землях? – удивилась Мишель, оглядываясь по сторонам и пытаясь определить, чем можно заниматься в этой местности.

– Вообще, эти племена ведут полукочевой образ жизни. Выращивают крупный рогатый скот, пасут верблюдов и овец… А вот посмотрите!.. Справа… Видите забор из кустарника? За ним еще стоят сплетенные из веток дома? Так это и есть одно из поселений самбуру. Хотите, мы может заехать туда. Посмотрите, как живут эти народы.

– Большое спасибо, конечно, но время не терпит, – поблагодарив за любезность, ответила молодая женщина.

– Ну да, не терпится на тот свет, – пробурчал Жермен. – Паршиво, что ни говори! Ох, как паршиво!

– О чем толкует ваш друг? – попросил разъяснить журналистку Дидо, не особо поняв фотографа. – О каком свете он говорит?

– Не обращайте внимания, Жермен вечно всем недоволен, – махнула рукой Мишель.

– А-а-а… если так, то хорошо. А то я начал было опять волноваться.

– Да зря, я же дала слово. Это наше дело, и только наше. Вы лишь поможете установить контакт с местным племенем, попросите их отвезти нас на остров, и все. На этом ваша работа и закончится.

– А как же вы собираетесь обратно попасть?

– Остров же называется «Безвозвратный», по местному преданию, не так ли? – невесело улыбнувшись, проговорила Мишель. – Так, значит, и везти назад никого с острова не придется.

Кадика открыл рот от неожиданности и резко нажал на тормоз. От слов журналистки у него мороз пошел по коже.

– К-как «не придется»?

– Как «не придется»? – вторил ему Жермен, почесывая ушибленный лоб. Он не успел сгруппироваться при резком торможении, поэтому сильно ударился головой о переднее сиденье. – Мы так не договаривались, Мано. Ты с ума сошла? Не-е-е, так дело не пойдет. Дидо, мы доставляем эту даму до озера, а потом вы сразу же отвозите меня обратно в аэропорт. С меня хватит твоих издевательств, Мишель. Мало того, что ты таскаешь меня по разным сомнительным местам в поисках сенсаций, из-за тебя я уволился из газеты, потеряв солидный доход и приличную работу, так ты решила меня еще и жизни лишить? Нет, нет и еще раз нет!

– Хорошо, – холодно произнесла Мишель, спокойно глядя на его раскрасневшееся от волнения лицо. – Ты можешь поступать, как тебе угодно… Но, откровенно говоря, я пошутила. Ведь факт наличия червоточины на том самом острове находится под большим сомнением, я права? Нет ни документальных, ни каких-либо иных доказательств. Мы просто осмотрим остров и, если ничего не найдем, то просто спокойно вернемся домой. Если же нам на пути попадется аномальное место или что-то в этом роде, тогда мы оповестим французского генконсула и местные власти. Они организуют поиски, и мы будем помогать им в работе. Такой ответ вас устроит, господин Кавелье?

– Вполне…

– Я рада, – ответила Мишель. Затем, посмотрев на Дидо, журналистка улыбнулась. – Не переживайте, мы просто не знаем, когда мы вернемся. Вы же не будете ждать нас целых две недели? Такой простой губительно скажется на финансовом состоянии вашей семьи, а я не смогу оплатить ваши услуги в таком объеме. Простите… Может быть, мы уже поедем?

– Как скажете, мисс, – пробормотал Кадика и завел машину.

Несколько минут они ехали в полном молчании. Каждый погрузился в собственные невеселые думы. «А что, если и в самом деле существует чертова червоточина на острове, и Мишель захочет ее испытать? Люди-то исчезали куда-то. Ведь не находили ни единого следа: ни следов борьбы, ни человеческих останков. И так на протяжении не одного века. Люди просто растворялись в воздухе… Вряд ли у меня получится уговорить Маношу этого не делать. А если она исчезнет и больше не вернется? А что, если власти решат, что я попросту убил ее и скрыл следы преступления? Тогда меня посадят в местную тюрьму лет на двадцать, а то и того больше!» Такие вот мрачные мысли витали в голове фотографа Кавелье и, по чести сказать, они не радовали молодого человека. Мысли же Дидо были менее пессимистичны, хотя и радужными их назвать также было трудно. «Что знают эти журналисты об острове? Ведь не просто же так они приехали сюда. Им что-то надобно, но вот что? Интересно, а они знают о проклятии острова? Последний раз приезжие посещали его несколько десятилетий назад, и с тех пор никто не вернулся оттуда. Причем среди пропавших людей был француз. Вероятно, они и разыскивают того белого?»