Змеевы дочки - Татьяна Корсакова Страница 21

– Как же вы управитесь? Помощники-то у вас совсем хилые: малец да Галина моя.

Он так и сказал «Галина моя», словно специально давая понять Мефодию, что до Галки ему есть дело. Или просто показалось?

Вместе с Алексеем они управились в два счета, погрузили оставшийся фураж в сани.

– Ну, мил человек, чего ждем? – спросил Демьян Петрович ласково. – Берись за вожжи, проводим мы вас до острова.

Мефодий начал было снова отнекиваться, но его оборвали:

– Времена настали неспокойные. Слыхал, банда в округе завелась? В старой кутасовской усадьбе двоих убили, третий чудом жив остался.

– Слыхал. – Мефодий уселся в сани, бросил недобрый взгляд на замешкавшуюся Галку. – Страсти какие!

– Давай, малая! – Алексей лихо запрыгнул в сани, протянул Галке руку.

От помощи она отказалась, забралась сама.

– А еще волки, – добавил Демьян Петрович мрачно. – Стая рыщет по округе. К вам на остров серые не забредали?

– Забредали, – опередила Мефодия Галка. – Мы с ребятами их вчера видели.

Как близко видели, уточнять не стала, подумала, что все равно не поверят.

– На острове видели? – нахмурился Демьян Петрович.

– Недалеко от дома.

Она должна была рассказать им про волков, потому что стая угрожала всем, кто жил на острове, потому что рано или поздно ей с ребятами снова придется выйти в лес за дровами.

– Плохо дело. – Алексей уселся рядом, искоса глянул на Галку. – Демьян Петрович, мы за этими тварями по лесу гоняемся, а они, оказываются, на острове детей пугают.

– Я не ребенок, – огрызнулась Галка. Ей не нравилось, что этот самонадеянный парень считает ее маленькой.

Он посмотрел на нее с насмешкой, но, слава богу, ничего не сказал.

Всю дорогу до озера Демьян Петрович пытался разговорить Мефодия, но тот предпочитал отмалчиваться. Галка тоже большей частью молчала. Да и что она могла сказать этим двоим? Пожаловаться на то, как обращаются в детском доме с сиротами? А кому поверят быстрее: ей или Аделаиде? Бабушка велела молчать и смотреть в оба, в Чернокаменске доверять только старикам, которых больше нет, и дядьке Кузьме, который вроде как есть, но на самом деле его тоже нет. Так на кого Галке можно положиться? Уж точно не на Алексея, который смотрит на нее как на несмышленую мелюзгу и обидно называет малой.

Стоило саням въехать на лед Стражевого озера, как и без того вялые разговоры и вовсе стихли. Мужчины поглядывали по сторонам, Демьян Петрович больше не убирал руку с кобуры, а Алексей снял с плеча охотничье ружье. Даже Марк тянул шею, стараясь в наползающих сумерках первым разглядеть волчью стаю.

Им повезло, до острова они добрались без происшествий. Может, стая, не найдя, чем поживиться, убралась восвояси? Пусть бы так и было. Потому что хвороста надолго не хватит… И тут Галка вспомнила обещание Демьяна Петровича. Легонько коснувшись рукава его шинели, она сказала шепотом, так, чтобы не услышал Мефодий:

– Демьян Петрович, вы говорили про дрова…

– Будут вам дрова. – Он тоже понизил голос. – Я уже договорился с директором завода. Завтра же Алексей этим делом и займется. А что, Галина, – он сощурился, – сильно холодно в замке?

– Холодно, – она опасливо покосилась на Мефодия. – Особенно в детской спальне.

– Так я ж видел во дворе поленницу.

Девушка не ответила. Да и что она могла сказать? Неужели он сам не понимает?

Бабушка говорила, что многие не понимают, не видят всего ужаса происходящего, слепо верят в идею, которой нет. И не все из этих слепых людей плохие. Наоборот, многие из них были хорошими, просто неспособными заглянуть в суть происходящего. Демьяна Петровича бабушка назвала бы одним из таких хороших людей. Галке хотелось в это верить. И довериться ему ей тоже очень хотелось, но не сейчас. Слишком сложно все, слишком мало она знает о тех, кто оказался рядом, не разобралась до конца, кто свой, а кто чужой. И есть ли вообще эти «свои».

Темнота догнала их уже у самого замка, словно чья-то невидимая рука набросила на остров черную рванину, в прорехах которой загорелись тусклые звезды. Галка все никак не могла привыкнуть к тому, что ночь в этом странном месте наступает так же стремительно, как на юге. Вот только на юге она чувствовала радость и прилив душевных сил, а не страх и опустошенность…

* * *

Своим глазам Демьян привык доверять. Глаз у него был острый, как у заправского охотника. И то, что помощник директрисы замахнулся кнутом на девочку, он видел. Алексей же не только видел, но еще и успел помощника от девочки оттолкнуть. Не придержи Демьян парня, так и разбил бы убогому морду в кровь. Вот только был ли Мефодий убогим? Хотел таким казаться, а являлся ли на самом деле? Убогие на детей и женщин руку не поднимают. А этот поднял не просто руку, но еще и с кнутом. И выкрутился как ловко! Поскользнулся он, как же!

А детишки вранье его поддержали. Интересно, с чего бы? Объяснение у Демьяна было только одно, и объяснение это ему ох как не нравилось. И Алексею тоже не нравилось, вон как желваки играют, а глаза горят. Горячий парень, лихой! Но с открытым сердцем. Вон как за ребят переживает.

А малец напуган, хоть и хорохорится, старается казаться старше и опытнее, чем есть на самом деле. Он-то, может, и старше, детдомовцы взрослеют быстро, но опыта, чтобы скрывать свои чувства, ему пока недостает. А вот девочка держится молодцом. Если чего и боится, то виду не подает. Еще и объяснить что-то Демьяну пытается, намекает на что-то. Или показалось? Ну, показалось или нет, он сам скоро узнает. Стемнело быстро, и темнота эта, а еще рассказы о волках Демьяну были только на руку. Родилась у него одна идея.

В замке светились лишь два окна на первом этаже. Свет был тусклый, с рыжиной. Не добрались еще до этого дикого места блага цивилизации в виде электричества, да и вряд ли доберутся в скором времени. Никому не нужен Стражевой Камень, до сих пор крепка у местного люда память о творившихся здесь некогда зверствах. И хоть времени с тех пор прошло немало, а сердце все равно сбивается с ритма, словно чует недоброе. Стыдно. Стыдно ему, начальнику милиции, предаваться таким вот глупостям, но сердцу не прикажешь. И хотелось бы, да не выходит.

– Ну, спасибо вам, товарищ милиционер, за помощь! – Мефодий сошел с саней, встал между Демьяном и запертыми дверьми, ощерился, точно цепной пес. – Дальше мы как-нибудь сами.

– И что же, мил человек, даже в гости нас не пригласишь? Не дашь передохнуть с дороги? – Про усталость это он так, для красного словца. Если бы понадобилось, Мефодия он бы просто смел со своего пути, хватило бы сил.

Не пришлось. Мефодий, сучий сын, широко улыбнулся, согнулся в холуйском поклоне, сказал елейным голосом:

– Как можно, товарищ милиционер?! Милости просим!

И дверь распахнул хлебосольным жестом, будто и в самом деле рад незваным гостям.