Огонь - Сара Б. Элфгрен Страница 20

— Я могу посторожить, — говорит Линнея.

Никто не возражает. А Ида так даже очень рада — по крайней мере, никто не будет ее мысли читать.

Ида терпеть не может Линнею за ее манеру разговаривать, вести себя, одеваться. Линнея думает, что ее одежда и косметика оригинальны, и не понимает, что, с точки зрения нормального человека, это уродство и полный отстой.

Ида крепче сжимает ручку лопаты. Она идет последней, и время от времени ей кажется, будто кто-то дышит ей в затылок.

Она старается смотреть прямо перед собой, на светлые волосы Ванессы, чтобы не видеть могил, мимо которых они проходят. Чтобы не думать о трупах, гниющих в земле, червях, выползающих их глазниц и ползающих между ребрами. Чтобы отвлечься от мыслей о том, что находится в могиле, которую они разроют. Чтобы не думать про то, что через несколько минут им предстоит разрыть эту могилу.

— Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу…

Ида всегда ненавидела темноту. В детстве она, бывало, часами лежала без сна, завернувшись в одеяло, прислушиваясь к малейшим звукам, боясь высунуть наружу руку или ногу.

Случалось, она звала маму или папу. Те приходили, полусонные, и, стоя в дверях комнаты, говорили ей, что ничего страшного нет, что в темноте все предметы такие же, как днем.

Но разве дневная жизнь безопасна и спокойна? Те, кого нужно бояться днем, в темноте могут нападать безнаказанно. Убийцы и педофилы. Бойцовые собаки и наркоманы.

Ни Эрик, ни Юлия, ни Фелисия не знали о ее страхах. Ида научилась притворяться, что спит. Она дышала ровно и спокойно, лежа с открытыми глазами и напряженно вглядываясь в темноту.

Ида не собиралась никому признаваться, что боится темноты, но Линнея, наверно, все равно прочитала это в ее мыслях. Она наверняка использовала свою магическую силу, чтобы узнать, что Ида думает.

Ванесса останавливается так резко, что Ида чуть не налетает на нее.

Вот и могила.

Девушки на мгновение замирают. Ида снова чувствует затылком легкое движение воздуха и перебирается ближе к могиле, с краю теперь стоит Ванесса.

Мину открывает сумку.

— Я посмотрела в Интернете, там написано, что гроб обычно лежит в могиле на глубине двух метров, — говорит Мину и берется за лопату.

— Два метра, — стонет Ванесса и, взяв лопату, пробует воткнуть ее в землю. — Анна-Карин, блин, земля — это твоя стихия, может, скажешь какое-нибудь заклинание, чтобы нам тут не париться?

— Ага, а твоя стихия — воздух. Вот возьми и сдуй всю эту землю, — шепотом отвечает ей Анна-Карин.

Ванесса глубоко втыкает лопату и выворачивает большой ком сухой земли и травы.

По спине Иды побежали мурашки. В этой ситуации она полностью согласна с Николаусом. Старикан прав. Есть множество причин, по которым тревожить эту могилу нельзя, категорически нельзя.

Анна-Карин и Мину тоже вонзили свои лопаты в землю и принялись копать.

Сглотнув слюну, Ида напомнила себе, зачем пришла на кладбище, вспомнила, что ей обещала Книга, и присоединилась к девочкам.

Копать оказалось труднее, чем она думала. К тому же их с Мину лопаты постоянно сталкивались и мешали друг другу. Но в конце концов мерный ритм работы успокоил Иду, и она впала в состояние транса, похожее на то, в котором она пребывала во время езды на лошади. Как робот, она опускала лопату, зацепляла ком сухой земли, поднимала его вверх и отбрасывала в сторону.

Чем глубже они продвигались, тем более влажной и тяжелой становилась земля. Черви и насекомые пытались спастись бегством, но против Идиной лопаты они были бессильны. Она убивала их беспощадно, представляя, будто крушит своих врагов.

Фелисия. Робин.

Линнея. А потом и остальные Избранные получили удар лопатой.

Досталось и Эрику. И Юлии — просто за то, что надоела.

Теперь приходилось копать по очереди. В узкой яме помещалось только два человека. Толстая Анна-Карин пыхтела и отдувалась, Мину тоже еле двигалась — наверно, никогда ничего тяжелее книжки не поднимала.

В конце концов остались только Ида и Ванесса. Казалось, они участвуют в каком-то странном соревновании. Слышно было только звяканье лопат и тяжелое дыхание девочек.

Вот Ида увидела особо жирного червя и, прицелившись, разрубила его. Лопата наткнулась на что-то твердое. Ида и Ванесса застыли.

— Гроб, — прошептала Мину.

Ида вдруг испугалась. Она отбросила в сторону лопату и, протянув руки к девочкам, в панике взмолилась:

— Вытащите меня отсюда!

Мину и Анна-Карин посмотрели друг на друга и не пошевелились. Но потом Мину все-таки опустилась на колени и протянула Иде руки. Ида уцепилась за них и стала карабкаться наверх, упираясь ногами в стены ямы, земля осыпалась, но в конце концов Ида выбралась на сухую колючую траву. Сердце ее было готово выпрыгнуть из груди.

Ванесса начала освобождать от земли крышку гроба так спокойно, как будто занималась этим по меньшей мере раз в неделю.

— Осторожно, — старое дерево может быть хрупким, — предупредила Мину.

— Не похоже оно на старое, — ответила Ванесса.

Она была права. Темная древесина крышки матово блестела в свете луны. Вид у гроба был такой, словно его положили в землю всего несколько часов назад.

Отбросив лопату, Ванесса руками расчистила крышку.

— Здесь какая-то магия, я чувствую, — сказала она, пытаясь нащупать края крышки. — Как он открывается?

— Это бред! Нельзя открывать гроб! Я не хочу смотреть на чье-то сгнившее тело! — шипит Ида.

Голос подводит ее. Так бывает всегда, когда Ида волнуется.

— А ты думала — найдешь в могиле пасхальное яйцо? — говорит Ванесса.

Ее руки и ноги испачканы землей. И даже посреди лба темная полоска.

Мину выуживает из сумки лом и протягивает Ванессе.

— Мы не знаем, что лежит в гробу, — говорит Мину. — Может, это и не труп.

Но Ида слышит, что за назидательными нотками голоса Мину скрывается страх.

Ванесса пытается приподнять крышку ломом.

— Не открывается!

Вдруг ноги Иды касается что-то мягкое, Ида вскрикивает. Ее голос эхом отдается от могильных плит. Ида бешено стучит ногами и машет руками, потом смотрит вниз и видит зеленые глаза Кота. Кот ухмыляется. Коты не умеют ухмыляться, но Ида совершенно уверена: проклятое животное смеется над ней.

— Ты чего?

Отбросив в сторону лом, Ванесса выбирается из могилы.

Ида кипит от гнева. С каким удовольствием она бы пнула этого мерзкого, паршивого и грязного Кота, но страшно — все-таки зверь.

Анна-Карин берет Кота на руки, гладит плешивую, взъерошенную шерсть. Ида не может на это смотреть.