Русский экзорцист - Андрей Николаев Страница 20

– Ну, ты даешь, – усмехнулся Павел, направляясь к воде.

– Не всем, – уточнила Светка.

Он надел джинсы прямо на мокрые плавки, чтобы не заставлять ее ждать, и они пошли к мосту шлепая босыми ногами по грунтовой дороге. Влага от реки уже напитала пыль, и она не поднималась, как днем, а просто отпечатывала на себе их следы. Одуряюще пахла недавно скошенная трава, и Волохову казалось, что он не в десятимиллионном городе, а в забытой богом таежной деревеньке на сенокосе.

– Я не думал, что в Москве остались такие места, – сказал он.

– Наверное, это последнее, – отозвалась Света, – все застроили.

– А представь, как здесь было лет сто назад. Или двести. Тушино было подмосковным городком, а там, где сейчас академия Жуковского, была окраина Москвы.

Павел глубоко вдохнул прохладный вкусный воздух и вдруг замер, задержав дыхание. Он медленно повернул голову туда, откуда ему послышался какой-то звук. Нет, похоже, показалось. Он резко выдохнул и несколько раз коротко, будто принюхиваясь, втянул воздух носом.

– Что, насморк? Донырялся, водолаз, – съехидничала Светка.

– Да, наверное, перестарался. А это что, сюда со всего берега мусор тащат? – Павел указал на кучу пластиковых бутылок, пустых пакетов и объедков под мостом.

– Да, – Светка сморщила носик, – хорошо, хоть в одно место складывают.

– Ну и вонь, – пробормотал Волохов.

Светка принюхалась.

– Это еще ничего. Вот когда жара начнется, тогда – да!

– Ну, значит, почудилось, – задумчиво пробормотал Павел, еще раз оглядывая берег.

Трамвай ждать не хотелось, и они прошли до метро пешком. Светка села в подошедший автобус. Дальше проводить не разрешила, сказав, что рано еще до дома провожать. Пригласила заходить в пиццерию и, помахав через стекло, исчезла.

Павел постоял немного, глядя ей вслед. Пожалуй, действительно рановато набиваться в гости. Эх, то ли дело было при светлом князе, да и позже неплохо жилось. Ладно, Волохов огляделся, увидел вывеску ресторанчика на соседнем доме и решительно зашагал туда.

– Не понимаю, – нахмурился полковник, – не понимаю и все! Ну ладно, избили отморозки пьяные или под наркотиком. Убили ненароком. Но пальцы отрезать?

Он помотал головой и скривился, будто у него разболелся зуб.

Они сидели на скамейке в скверике, разделяющем Ленинградский проспект, напротив огромного дома, поднимавшегося над землей на тонких ножках. Вечер переходил в ночь, накрапывал редкий дождь, и автомобили проносились в вихрях водяной пыли, толкая перед собой конусы света.

– Так, – Волохов помолчал, искоса поглядывая на собеседника, – объясню попроще: на священника напал не человек.

Александр Ярославович вскинул голову.

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорил с нищенками возле церкви Всех Святых, все отца Василия хвалят. Жил исключительно по заповедям, к грехам людским был терпим. Я думаю, он сумел бы договориться с любыми агрессивно настроенными людьми.

– Значит, не сумел.

– Был он человеком, несомненно, верующим, – продолжил Волохов. – Что сделает глубоко верующий человек, а тем более священник, встретив явное проявление нечеловеческой сущности?

Полковник потер подбородок.

– Вот оно что. Так ты думаешь, он хотел крестное знамение сотворить?

– Да, Александр Ярославович. И не успел. Ему отсекли пальцы, не позволив сложить троеперстие. Если бы успел, может быть, и жив остался. Я многое не приемлю в вашем учении, но троеперстный крест, сотворенный верующим, имеет исключительную силу. И еще: там был след . Очень сильный след .

– Какой след? – полковник непонимающе посмотрел на собеседника.

Волохов, не отвечая, посмотрел ему в глаза. Сухое аскетичное лицо Александра Ярославовича было очень похоже на свой киношный вариант.

– Ну, – не выдержал он молчания, – долго будем в гляделки играть? Чей след, я спрашиваю.

– След демона.

Полковник сощурился, шаря глазами по лицу Волохова. Молчание затягивалось.

– Ты не ошибся, парень? Не шутишь? Ведь сколько лет прошло, как они в мир являлись.

– Нет, не ошибся, к сожалению. Он недавно внедрился в человеческое тело и поэтому след очень отчетливый. Хотелось бы решить все проблемы до того, как его невозможно будет почувствовать. Я не смог на месте классифицировать след , но ошибка исключена. Если вы хотите, чтобы я продолжал работу, то мне будет кое-что нужно.

Полковник некоторое время молчал, поглаживая в задумчивости русую бородку, затем взглянул на собеседника, будто только сейчас услышав его слова.

– Что именно?

Волохов склонил голову набок и насмешливо подмигнул.

– А вы не понимаете?

Лицо у полковника стало кислое, как от набившего оскомину зеленого яблока. Он беспомощно развел руками, хлопнул себя по бедрам и с досадой сплюнул.

– Нет, ну вы посмотрите на него! Опять за старое? Ты думаешь, я все могу, что ли?

– Я не думаю, Александр Ярославович, я знаю. К вам прислушаются. Сейчас я просто премудрый пескарь. Много знаю, много помню и ничего не могу. Верните хотя бы ту часть моей силы, которой я пользуюсь на озере. В этом облике, – Волохов похлопал себя по груди, – я ничего не сделаю. Слаб человек, – он опять подмигнул, – и грешен.

– Я попробую, – хмуро сказал полковник, – но ничего не обещаю.

– Вот и договорились. Только учтите: то, чего меня лишили, нужно мне

навсегда. Навечно – то есть на всю жизнь. А жить я собираюсь долго!