Зимние призраки - Дэн Симмонс Страница 2

«Хард-роуд…» Дейл невольно улыбнулся. Он десятилетиями не вспоминал это название, но оно тут же пришло на ум, едва машина свернула на северо-запад и, проехав по федеральному шоссе 150А, медленно вкатилась в спящий город.

Вправо уходила асфальтовая дорога, и он догадался, что так теперь выглядит участок Шестого окружного между Джубили-Колледж и Хард-роуд. Надо же! А в прежние времена это была грязная, изрезанная колеями дорога между высокими стенами кукурузы. Значит, теперь он при желании может поехать прямо на север, к ферме Дуэйна.

С любопытством глядя по сторонам, Дейл приближался к Элм-Хейвену.

С напрасным, как выяснилось, любопытством. Погруженный во тьму город казался печальным и словно бы съежившимся. Это был совсем другой Элм-Хейвен. Маленький. Мертвый. Забальзамированный труп.

В двух деловых кварталах на Мейн-стрит вдоль Хард-роуд недоставало нескольких зданий, что сбило Дейла с толку – так сбивает с толку знакомая улыбка, лишившаяся зубов. Он вспомнил высокий фасад универмага Дженсена, на месте которого теперь была пустая площадка, равно как и на месте «А amp;Р», где работала мать Майка. Там, где светились окна паркового кафе, теперь стоял частный дом. Гриль-бар Лаки на противоположной стороне улицы, похоже, превратился в лавку старьевщика, с витрин которого на Хард-роуд пялились запыленными черными глазами чучела животных. Двери продовольственного рынка на углу были заколочены досками. Парикмахерская по соседству с ним исчезла. Парк постигла и вовсе печальная участь: деревья свалили, пни выкорчевали, эстраду снесли, и на крошечном клочке земли теснились теперь железные каркасы сараев, а Военный мемориал был едва различим за стеной сорняков.

Дейл развернулся и поехал обратно на восток, потом свернул к северу, на Брод-авеню. Над головой низко нависли тучи. Холодный ветер взметал листья и гонял их взад и вперед по широкой улице перед самым капотом его «тойоты лендкрузер». Сухой шелест напоминал царапанье крысиных лап. В какой-то момент Дейл и впрямь поверил, что сотни крыс действительно носятся в пучках света от фар.

На Брод-авеню так и не поставили фонари. Огромные вязы, которые когда-то образовывали над ней арку, много лет назад пали жертвами голландской болезни, а деревья, посаженные после, по сравнению со своими предшественниками выглядели низкорослыми, кривыми и лишенными благородства. Несколько красивых старых домов с широкими лужайками – темные и притихшие – все еще сохранились. Но Дейл, словно вернувшийся домой ветеран войны, замечал и острее воспринимал утраченное, чем то немногое, что уцелело.

Он повернул направо, на Депот-стрит, и проехал несколько кварталов до дома своего детства, стоявшего напротив того места, где когда-то находилась Старая центральная школа.

Дом, в котором прожил семь лет, Дейл узнал, но с большим трудом. Гигантский вяз, стоявший перед окном их с Лоренсом спальни, разумеется, исчез, новые хозяева давным-давно заасфальтировали короткий подъезд и пристроили современный гараж, который плохо сочетался с архитектурой типичного для Америки квадратного в плане здания. Переднее крыльцо лишилось перил. Старую белую обшивку заменили виниловой. В честь праздника на крыльце стояли тыквы и пузатый соломенный человечек в рабочих штанах с лямками и нагрудником, но свечи внутри тыкв давно погасли, треугольные глаза сделались черными и пустыми, как у черепов, усиливающийся ветер трепал и уносил прочь соломенные внутренности человечка.

От Старой школы, разумеется, не осталось и следа. Лето шестидесятого года Дейл помнил смутно – отчетливо сохранилась в памяти лишь картина пылающей громады и оранжевых искр, летевших по затянутому дымом небу. Сейчас на месте исполинского прямоугольного строения ютилось несколько жалких, темных, похожих на сельские домишек, совершенно не гармонировавшие со старыми высокими зданиями вокруг. О том, что когда-то здесь были школа и большая игровая площадка, не напоминало уже ничто.

Высокие вязы-часовые, охранявшие некогда Старую центральную, конечно, погибли, а новых деревьев не посадили. Маленькие домики, построенные на квадратной площади после 1960-го, казались уязвимыми и беззащитными под черным небом.

Пустые места образовались и в рядах зданий, обращенных фасадами на бывший школьный двор. Дом Сомерсетов по соседству со старым жилищем Дейла исчез, даже фундамента не осталось. Маленький белый домик миссис Мун, стоявший на другой стороне улицы, напротив Сомерсетов, снесли, площадку засыпали гравием и укатали бульдозером. Фермерский, как его называли, дом приятеля Дейла Кевина, казавшийся в шестидесятом современным и красивым, по-прежнему стоял на небольшом возвышении, но даже в темноте было заметно, что он давно не крашен и нуждается в ремонте. Два великолепных особняка в викторианском стиле севернее дома Кевина снесли, и на их месте возник короткий тупик с несколькими очень дешевыми новостройками, теснившимися там, где когда-то начинался лес.

Дейл медленно проехал на восток, миновал Вторую авеню и притормозил там, где Депот-стрит упиралась в Первую. Дом Майка О'Рурка уцелел. Крошечный, обшитый серым гонтом, [2]он выглядел в точности как в шестидесятом, лишь сзади, на месте уборной, была сделана небольшая пристройка. Старый курятник – штаб-квартира Велосипедного патруля – не сохранился, но большой огород остался. В парадном дворе перед домом по-прежнему возвышалась статуя Девы Марии. Стоя в некоем подобии наполовину закопанной ванны, Богоматерь простирала вперед руки и печально смотрела вдаль, на сжатые поля, начинавшиеся за Первой авеню.

Взгляд Дейла ничто не радовало. Все дома, мимо которых он проезжал, тонули во тьме, не считая редких огоньков у крыльца. В Элм-Хейвене и в шестидесятом было мало фонарей, а теперь, кажется, не осталось вовсе. В двух дворах на Брод-авеню горели небольшие костры, а чуть дальше, возле дома О'Рурков, тлели оранжевые угли еще одного, оставленного без присмотра. Сильный ветер разносил во все стороны искры. Дейл не помнил, чтобы в их детстве на Хэллоуин жгли костры.

За небольшим зданием средней школы Дейл повернул налево. Оставив Элм-Хейвен позади, он свернул у водонапорной башни на Джубили-Колледж-роуд и поехал на север, к Шестому окружному шоссе, чтобы миновать последние три мили, отделявшие его от фермы Дуэйна Макбрайда.