Хранители пути - Карина Сарсенова Страница 2

Шум двигателей, рев ветра, крики инструктора — все потонуло в этой запредельной тишине… И только в сей момент просветляющего сравнения Меруерт узнала, какая бездна страха скрывалась в ее душе. Страх, почуяв в небесной бездне союзника, обрел невиданную прежде мощь. Все защиты, день за днем возводимые ее психикой, не желающей открывать душе доступ к осознанию себя самой, все эти двери и решетки, заборы и стены, вся вроде бы надежная броня убеждений и привычек рухнула в одно мгновение. Бездна ее страха, слившаяся с запредельной небесной безграничностью, стала тем новым бесконечным миром, в который заглянула Меруерт из мизерности своего мирка…

Но и он сохранял немалую власть над ней. Ошарашенная, столкнувшаяся с неведомым прежде ощущением, она изо всех сил отстранилась от него, отскочила, отпрыгнула как можно дальше… В физическом плане словно ничего и не произошло: Меруерт осталась стоять на том месте, где и стояла. Впаянная живой статуей в урчащий и стонущий металл под ногами. Такой одновременно незыблемый и хрупкий… В духовном же плане, отдавшись неудержимому порыву отдалиться от стремительно надвигающейся внешней бездны, она провалилась в бездну внутреннюю… Столь бесформенную и текучую… Внешнее перестало существовать для нее, отдавшейся во власть раскрывающейся сути. Статуя с замершим, но не погасшим блеском в глазах — таковой предстала она для покинутого ею мирка. Оставив в нем свою физическую оболочку, она вошла в ожидающее ее Иное.

— Эй, детка, не хочешь прыгать, освободи место для других! Сядь! Да отцепись ты от поручней! — насмешка в глазах инструктора сменилась негодованием, а затем недоумением. Попытка силой разъединить металл и плоть человеческих рук ни к чему не привела: девушка никак не реагировала на его действия. Она больше не подчинялась ему. Инструктора, как и прочих людей в вертолете, для нее уже не существовало…

— Если ты не прыгнешь, вся группа не прыгнет! — буря эмоций бушевала во взгляде мужчины, с трудом переносящего позор постигшей его бессильности.

— Давай, чего встала на проходе! Сядь на место! — голос мужчины задрожал от нескрываемой ярости. Угроза срыва прыжков и взбучка со стороны начальства волновала его меньше, нежели потеря самоуважения — он, профессионал с огромным стажем, не справился с какой-то хилой, насмерть перепуганной девицей! Он, под чьим руководством в небесную бездну шагнуло несколько сотен человек, не совладал с упрямством слабовольной дуры, неадекватным поведением доказавшей правильность его презрения к женщинам и лжемужикам, которые делают все, что угодно, но только не настоящую, положенную высоким тестостероном в горячей крови, мужскую работу… Что толку ожиревшим слизнем, втиснутым в дорогой костюм, вяло ползать по офису и тупо пялиться в экран монитора! Экстремальный драйв, адреналин, небо, каждодневное заглядывание в бесстрастные глаза таящейся в нем Смерти или запредельной Жизни — вот удел настоящего человека!

Холодные жесткие пальцы впились в мягкие руки Меруерт, вопиющим безмолвием застывшей посреди адского грохота. Надо же, сотню раз был прав учитель тайцзицюань, под наставничеством которого он осваивал это сложное боевое искусство: мягкое и слабое неизменно побеждает сильное и жесткое… Хилые, сотканные из сплошных эмоций девичьи руки оказались ничуть не податливее безжизненного стального поручня, нагретого их теплом… К тому же — эта нечеловеческая непреклонность, отчетливо проявившаяся во всем ее теле, воплощенная в его неподвижности. О, да, иногда «выражение» спины человека гораздо информативнее его взгляда, хотя глаза и являются зеркалом души.

Движимый непонятным побуждением, скорее стараясь выйти из зоны восприятия ее спинной непреклонности, инструктор обошел замершую девицу и заглянул ей в лицо. И сразу же отшатнулся, чуть ли не побежал назад, настолько неожиданным было чувство, схваченное им в ее взгляде. Там, в этих немигающих, широко распахнутых карих глазах, бурлила и бушевала Жизнь, та самая Жизнь, которую он привык чувствовать и проживать, хотя и косвенно, только в затяжном прыжке в небесную бездну. А тут — ничтожная, жалкая девка, из страха впавшая в клинический ступор, не только коснулась столь драгоценной для него, посвятившего небу все сознательные годы жизни, области неведомого бытия, но и осмелилась погрузиться в нее полностью!

Ярость, вскипевшая в нем шквальной волной в ответ на собственное бессилие, тут же разбилась о монументальную непреклонность иллюзорно слабого, а потому и непобежденного человека… Гнев откатился назад и затопил его сердце тлеющим сумраком мстительного вожделения. Распахнув кабину пилота, он смачно бросил в нее пригоршню злобных слов.

Как легко разжечь негативное переживание в душе человека! Повести его за собой, зацепив на крючок страха, гнева, обиды… Однако наиболее эффективный инструмент для манипулирования чужой (и своей тоже!) волей — гордыня. Это поистине универсальное чувство, обладающее феноменальной способностью мимикрировать под любое проявление человеческой души — и положительное, и отрицательное. Пообещайте другому (и себе!) то, чего хотите больше всего, а особенно то, о чем только мечтаете, подкрепив обещанное постулатами о превосходстве человека (и себя!) над остальными братьями по разуму… И — вуаля! Желаемый результат достигнут — жертва проглотила наживку. Для ее послушного следования за вашей зад… извините, спиной, ей необходимо лишь регулярно получать подтверждения собственной недосягаемости для простых смертных. Но вы ведь не откажете ей в этом прянике, не правда ли?

Спустя пару минут из кабины выбрался мужчина в мятой серой куртке, с привычно недоброжелательным выражением лица. Недовольство столь естественно гармонировало с его физиономией, растекаясь по ней немногочисленными, но глубокими ранними морщинами, залегая в них угрюмыми тенями, что казалось, будто он и родился на свет именно с таким вот выражением. А может быть, он входил в органику своей новой оболочки уже с соответствующим его физиогномике настроем.

Противостояние миру, пассивное неприятие всех его проявлений явственно читалось в наглухо враждебном взгляде. Понимающе кивнув инструктору (понимание у таких людей обычно начинается и заканчивается в зоне совпадения их и соседнего мировоззрения), он быстро оглядел узкое пространство салона и кивнул еще раз, словно подчеркнул свое участие в происходящем. Затем решительными шагами, почти не качаясь на вибрирующем полу вертолета, пересек его утробу и единственным сконцентрированным толчком выпихнул живую статую из люка.

Кажется, несправедливо часто разрушительная мощь отрицательных сторон жизни берет верх над ее положительными аспектами! Хаос рушащегося распорядка вещей, их взаимосвязей и всей картины мира в целом — невероятно высокая плата… За что? За созидание нечто более гармоничного и качественного? Разве стоимость этих перемен к лучшему, выплачиваемая почти насильно, действительно высока? «Почти» — потому что все мы подсознательно не просто ждем, а жаждем этих перемен…

— Слышь, Олег, что-то мне не нравится вся эта ситуация. Зря мы ее силком вытолкали, — расстегнув ворот комбинезона, инструктор вытирал с шеи холодный липкий пот — физическое свидетельство матереющего в душе страха.

— Брось, Нат. Не парься по пустякам, — нескрываемое злорадство пилота тупой бритвой резануло по сердцу. — Она же на «отлично» у тебя все обучение прошла. Справится. Шок после прыжка вернет ей активность. Обычная трясучка перед первым полетом. У баб всегда трясучка на все первое.