Смертельные испытания - Даррен Шэн Страница 19

Огонь поглотил меня и клубился вокруг. Я никогда не был в такой кошмарной жаре. Я чуть не открыл рот, чтобы закричать. Если бы я это сделал, огонь попал бы в горло и обжёг меня изнутри.

Когда я прорвался через огненную стену, мои волосы напоминали горящий куст, и пламя росло на моём теле, как грибы. Я упал на пол и катался, стуча по волосам руками и гася пламя. Я не обращал внимания на шипение и свист труб. Если бы огонь ударил в те секунды безумия, они бы пожрал меня. Но мне помогла удача… удача Даррена Шена… удача вампира.

Как только я потушил худший из огней, я упал на колени и слабо застонал. Вдыхая горячий воздух, я ткнул тихонько тлеющий беспорядок на макушке, убедившись, что там нет искры, собирающейся вспыхнуть снова.

Все мое тело было черно-красным. Черным от сажи, красным от ожогов. Я был в плохой форме, но я пошёл дальше. Израненному, мне мучительно больно давалось каждое движение, но идти пришлось. Хищные демоны огня поглотили бы меня, если бы я этого не сделал.

Остановившись, я отключился от рёва пламени и слушал звуки труб. Это было нелегко — уши были сильно обожены, что повлияло на слух, но я смог обнаружить намёки на малейшее шипение и свист, и через несколько шатких шагов я вернулся на прежний курс, ожидая вспышек пламени и передвигаясь, чтобы их избежать.

Единственным хорошим последствием преодоления стены огня было то, что сгорела чувствительность моих ног. Почти никакой боли не было под коленями. Это значит, что я опасно пострадал, и отчасти меня волновало, что произойдет после Испытания — если ноги были сожжены после восстановления, их, возможно, придется ампутировать! — но об этом я побеспокоюсь в другой раз. Сейчас я был рад помощи и полученному комфорту.

Уши серьезно тревожили меня. Я попытался натереть их слюной, но рот высох полностью. Я гладил их аккуратно пальцами, но сделал только хуже. В конце концов, я оставил их в покое и просто изо всех сил их игнорировал.

Пламя загнало меня в другой угол. Вместо того, чтобы позволить себе попасть в ловушку еще раз, я нырнул через ревущий лист огня и вернулся к открытой площадке, терпя последовавшую боль.

Я закрывал глаза как можно чаще, каждый раз, когда наступало малейшее затишье. Жара была страшна для них. Они могли бы высохнуь так же, как и рот, и я боялся потерять зрение.

Как я откатился от еще одной неприятной очереди, пламя в Зале стало умирать. Я остановился настороженно. Было ли это началом еще худшего штурма? Могу ли я рассчитывать на огромный огненный шар, который прорвёт трубы и сразит меня наповал?

Когда я дёрнулся и напряг слух, дверь в зал распахнулась, и вошли вампиры в тяжелых плащах. Я смотрел на них как на иностранцев. Что они делают? Были ли они пожарными, сбившимися с пути? Кто-то должен сказать им, что они не должны быть здесь. Это опасно.

Я попятился от вампиров, когда они направились ко мне. Я бы предупредил об ударе следующего большого огненного шара, но у меня не было голоса. Я не мог даже пищать.

— Даррен, это всё, — сказал один из вампиров. У него был голос мистера Джутинга, но это не мог быть он — мистер Джутинг не мог войти в Зал посреди Испытания.

Я махнул обожжённой рукой вампирам и прошептал:

— Уходите прочь! Уходите отсюда!

— Даррен, — сказал вампир, шедший впереди, — всё закончилось! Ты победил!

Я не мог понять смысла его слов. Всё, что я знал — огромный огненный шар должен был прорваться, и если эти дураки будут блокировать дорогу, я не смогу уклониться от него. Ударившись об них, я попытался проложить путь к безопасности через их руки. Я нырнул под захват идущего впереди вампира, но следующий схватил меня за шиворот. Его прикосновение причинило боль, и я упал на пол, молча крича.

— Осторожнее! — рявкнул тот вампир, что шёл впереди, и прорвался ко мне — это был мистер Джутинг!

— Даррен, — сказал он мягко, — всё в порядке. Ты это сделал. Ты в безопасности.

Качая головой, в которой не осталось никаких мыслей, я повторял одно слово:

— Огонь! Огонь! Огонь!

Я все ещё был шептал это, когда они подняли меня на носилки, и унесли меня из Зала. И даже когда мы оказались снаружи, далеко от огня, и лекари заботились о моих ранах, я не мог остановиться и замолчать, или перестать бегать глазами, со страхом разыскивая косвенные знаки жёлтого и красного террора.