Псоглавцы - Алексей Маврин Страница 19

— А вы чего стоите? — гневно спросил Кирилл.

— Не суетись, — посоветовали ему. — У Годоваловых с Токаревыми такое кажен месяц. Ухайдакаются, сами расползутся.

Смотреть на дерущихся баб Кириллу было невыносимо.

— Знаю, сука! — орала Верка. — Ты мужа моего хочешь к блядовке своей переманить!.. Лёшка, козёл, выходи!.. Пусти меня к нему, сука!

А что там Годовалов с Лизой? — подумал Кирилл.

Он побежал к крыльцу, чтобы оттащить Верку от Раисы Петровны и вместо неё пробиться в дом. Пинаясь, Верка дрыгала ногами, и подол платья съехал ей на задницу. Кирилл увидел белые Веркины ляжки и ниже колен — загар, похожий на гетры. Кирилл со спины обхватил Верку за талию. Верка была сильная, гибкая. Здоровая деревенская тёлка, двужильная в работе и охочая до мужика.

— Уйди! — заорала Верка. — Лёшка, ко мне мужик лезет!..

Кирилл под мышки, пятясь, поволок Верку к воротам, но она двинула Кирилла локтем в бок, рванулась, вырвалась, упала на траву и кинулась обратно к Раисе Петровне. Она с ходу снова вцепилась старухе в волосы и стукнула Раису Петровну головой о ступеньку.

Кирилл опять облапил Верку за талию и потащил назад, но теперь Верка тянула старуху вслед за собой за волосы. Раиса Петровна завыла, сползая по лесенке.

— Сдохни, сука! — визжала Верка.

Всё это было ирреально. Омерзительная бабья драка, проклятая деревня, звериные нравы, животная жизнь, деграданты, дно…

Кирилл сунул руки Верке под мышки, схватил тугие Веркины сиськи и сжал что было сил, как резиновые мячи. Верка завопила и отпустила волосы старухи, повалилась на Кирилла и когтями впилась ему в ладони. Кирилл отдёрнул руки и отпрянул. Верка шлёпнулась на землю, извернулась и куснула Кирилла в голень. Кирилл отлягнулся, отбрасывая Веркину голову, отпрыгнул в сторону, наклонился и схватил Верку за ногу. Так он и потащил Верку по траве к воротам.

Верка извивалась, орала матом, порванное платье на ней бесстыже задралось, оголив живот, хорошо хоть трусы оказались не тонкими стрингами, а более-менее широкими плавками.

— Пидара-а-ас! — орала Верка.

Кирилл дотащил Верку до ворот и бросил к ногам толпы. Мужики в толпе ржали, бабы от стыда отворачивались. Посреди толпы, опираясь на трость, стоял Саня Омский с сигаретой и ухмылялся.

— Молоток, зёма, — довольно сказал он.

— Да подержите её кто-нибудь! — рявкнул Кирилл, бросаясь назад.

Раиса Петровна уже сползла с крылечка и сидела в траве, рыдала, широко открывая рот. Кирилл пролетел мимо, взвился на крыльцо, ворвался на полутёмную веранду. Он дёрнул за ручку дверь в дом. Дверь была заперта изнутри. Из-за двери донёсся слабый крик Лизы, похожий на стон. А может, это и был стон? Может, Лиза сама звала Годовалова в гости и Верка была права?..

Кирилл замер, не зная, что делать. Всё это было нестерпимо нелепо. При чём тут он? Здесь, в деревне, уже не люди — так, какие-то человекоподобные существа, бандерлоги, троглодиты. У них своя жизнь, свои правила, свои отношения… Они друг с другом пьют, друг у друга воруют, друг друга имеют, варятся в своём котле… Они уже не из нормального мира, который с онлайн-трансляциями, шаттлами, дауншифтингом, стритрейсерами, феттучини альфредо… Они живут в своей гнилой вечности, где на гнойнике одного поколения нарастает гнойник другого, и эта простейшая грибница поганок не знает смерти, повторяясь, повторяясь, повторяясь…

Рядом с Кириллом в дверь шлёпнулось какое-то тело. Эта была всё та же Верка, её никто не стал держать у ворот. Верка заколотила в дверь кулаками, заревела коровой:

— Лёшенька! Открой!..

Омерзение так скрутило Кирилла, что он толкнул Верку в плечо, разворачивая к себе лицом, и ударил под дых. Верка ахнула и согнулась. Кирилл ударил её снова, вымещая свой позор у крыльца, всю низость своего участия в этой деревенской жизни. Драться он, в общем, не умел. Да он бы просто постеснялся драться при свидетелях, а тут, на веранде, его никто не видел. И бить Верку — это вовсе даже не драться. Верка, хрипя, села задом в мешки с торфом, сложенные у стены, прижала руки к животу. А Кирилл лупил её снова и снова.

— Ох, родненький!.. — как-то по-бабьи всхлипывала она. — Только не по роже… Ох, милый!..

Кирилла бы вытошнило, но тут за дверью снова послышался крик Лизы, уже надрывный и отчаянный, а потом грохот мебели и звон разбитого стекла. Нет, там в доме Лиза вовсе не миловалась с Лёхой. Лёха её просто насиловал.

Кирилл снова дёрнул дверь за ручку. Как ни дёргай, щеколду ему не выдрать. Но есть другой способ остановить всё это.

Кирилл выскочил с веранды на крыльцо, перепрыгнул через перила, приземлился в траву, побежал к штакетнику, перемахнул его, помчался по огороду, увязая в картофельных грядах и обрывая ногами ботву. Он протиснулся сквозь дырку в школьной ограде, заскочил на крыльцо школы, отшвырнул с пути дверь и ринулся в свой класс.

Кирилл ногами разворошил кучу мусора, руками выгреб обсыпанный извёсткой тряпичный свёрток, присел и развернул ветошь. В ладонь ему увесисто лёг пистолет Гугера.

Уже с оружием Кирилл прежним путём вернулся к дому Лизы, но не сунулся на веранду к запертой двери, а забежал сбоку, где окна.

Одно окошко было разбито. Кирилл встал на ржавую жестяную полосу, покрывающую фундамент, и заглянул в дом.

Комната была разгромлена. На полу среди смятых половиков и осколков битой посуды лежали эмалированные кастрюли. Створка шкафа безвольно висела, косо прикрывая телевизор. Кровать стояла поперёк, бельё с неё съехало клином. На белёном печном боку темнел какой-то потёк. Входную дверь Лёха задвинул обеденным столом. Сам Лёха сидел возле стола на стуле в длинных тёмно-синих семейных трусах и в полосатой майке с оборванной лямкой. Он устало наливал водку из полупустой бутылки в гранёную стопку.

А где Лиза? — озирался Кирилл.

Лиза на корточках скорчилась за печью. Она была лохматая, вся зарёванная, клетчатая рубашка на ней осталась без пуговиц, и Лиза внахлёст запахнула её, заправив в штаны. Рядом с Лизой на полу лежала кочерга. Видимо, Лиза сопротивлялась, ничего приятного Лёхе пока ещё не обломилось. Ярость выдохлась, и Лёха набирался сил для следующей атаки. Не надо туда…

Но при всей дикости, всей безысходности этой картины Кирилл уловил в ней и какую-то привычность, покорность. Словно сейчас был антракт в спектакле, всегда одном и том же, но герои, как гладиаторы, не играют, а живут по-настоящему. И Лёха, и Лиза, похоже, не раз испытали всё это. Лёха напивается, вламывается в дом к Токаревым, выгоняет Раису Петровну, пытается изнасиловать Лизу, Верка пытается вытащить мужа, Раиса Петровна не пускает Верку, потому что лучше уж Лёха получит своё, чем психованная Верка пырнёт дочь ножом, и Лёха получает своё, и Лиза лежит и плачет, а Лёха уходит домой, и Верка по дороге бьёт его и материт на всю деревню, которой эта пьеса уже давно поднадоела.

Лёха поднялся и, сутулясь, медленно направился к Лизе, пнув с пути кастрюлю. Лиза схватила кочергу и неловко выставила её перед собой, как копьё. Кирилл сунул в окошко руку с пистолетом, щёлкнул предохранителем — и не смог нажать на курок.