Мухи - Максим Кабир Страница 19

Они взяли курс в противоположную от микрорайона сторону. Катили параллельно плотной стене осоки. Солнышко пригревало, щебетали птицы и носились бабочки. Тропка вилась по равнине, иногда ныряя в пологие овраги.

– Спасибо за газету, – произнесла Саша. – Очень интересно.

– Дедушка недоволен статьей. Редакторы сократили ее на треть. Выкинули самое интересное. Там был какой-то скандал, связанный с первыми жильцами и этим промышленником…

– Махониным. Что за скандал?

– Лучше тебе с дедом поговорить.

– Организуешь?

– Запросто. Ты так увлеклась историей дома?

– Типа того. Художник из статьи – Гродт. Это его муха была на стене.

– И что, известный художник?

– Не очень. Я погуглила, почти никакой информации. Но картины у него были жутковатые. Меня всю ночь кошмары мучили.

– Про что?

Она передернула плечами.

– Про мертвецов и дом. Вообще этот сон снится мне не первый раз. Дом, и огромная луна, и какие-то страшные дети.

Она осеклась, вспомнив швы на шеях подростков, их бормочущие рты, словно накрашенные голубой помадой.

– Мне, бывает, снится, что за мной гонятся убийцы с битами. Я влетаю в квартиру, захлопываю дверь, но замок отваливается. Осторожнее…

По болотцу кто-то проложил мостки из дверных полотен. Топь чавкала, полотна проседали, норовя окунуть ездоков в грязь. Они миновали препятствие и ускорились. Река расширялась, ее безмятежная голубая поверхность отражала золото солнца. Обугленные колья осоки ощетинились на берегу. Рыбак шлепал забродниками по мелководью.

«Какой день чудесный», – улыбнулась Саша.

Рома притормозил у невысокого каменного сооружения, похожего на алтарь. Из углубления в подножье тек ручеек.

– Источник, – пояснил Рома.

Саша черпнула воду и отпила из горсти. Вода была холодной, колючей и тяжелой от минералов.

– На вкус так себе, но, говорят, лечебная. Кофе с ней превосходный получается.

Саша вылила из бутылочки остатки газировки и набрала воды.

Они запрыгнули в седла, поехали по степи. Впереди виднелся забор с обветшалыми жестяными кораблями на прутьях. За решеткой зеленели кроны деревьев, проглядывал фрагмент здания. Путники встали у ржавых ворот. Створки соединяла цепь, но пролезть между ними не составляло труда.

– Это и есть яхт-клуб?

– То, что от него сохранилось. Сюда. – Рома протащил велосипед в ворота, Саша, озираясь, последовала за ним.

Открывшийся пейзаж здорово напоминал фотографии покинутых городов. К воде убегала аллея, ветви каштанов переплелись, образуя тенистый коридор. Стволы создавали затор, газоны хоронились под многолетним слоем прелой листвы. Деревья маскировали трехэтажные руины с пеньками колонн, обрушившейся балюстрадой. Прямо из порога росла береза, крыльцо укутал мох.

Чувствуя себя сталкером в мертвой зоне, Саша сфотографировала здание, сделала селфи на фоне одноногого гипсового пионера. Чашу фонтана заполнял строительный мусор. Протрусил и исчез в кустах ежик, вызвав восторженные девичьи аханья.

– Как это можно было забросить? – удивлялась Саша.

– Да кому оно надо? Кому сегодня нужна история?

Они прогуливались по аллее, и из сада за ними наблюдали скульптуры ушедшей эпохи. Пловчихи, спортсмены, горнисты. Весело щебетали птицы. Мелькнуло еще одно здание, увитое плющом.

– Люблю здесь бывать, – сказал Рома. – Включу «Агату Кристи» в плеере – и блуждаю. Правда, тут не так безлюдно, как может показаться. Весной я чуть в штаны не наделал, когда из того окна вылез бомж.

Аллея заканчивалась статуей женщины, опирающейся на весло. Дебелая деваха с прической а-ля тридцатые и голым бюстом. За ее спиной сонно плескалась река. Поросшая мхом лестница спускалась к желтой полосе пляжа. Время уничтожило перила, стесало ступеньки.

– А справа, где пепелище, был ангар, но он сгорел тем летом…

Саша зачарованно любовалась водой.

– Вроде всю жизнь прожила в Шестине и не знала, что у нас есть такие места.

Они сошли на песок. Выбрали пятачок, чистый от высохшего ила. Велосипеды прислонили к растрескавшейся стене.

Саша разложила подстилку, зафиксировала камнями края. Скинула рубашку, шорты. Поправила бретельку желтого бюстгальтера. Речной бриз приятно освежал кожу.

– Что? – спросила она у замолчавшего приятеля. Рома смотрел на ее грудь.

– Ничего. – Парень покраснел, засуетился, распаковывая сумку. – Я взял крем, чай, пирожки с рисом, вдруг проголодаемся.

Саша улыбнулась, польщенная искрами в глазах Ромы, когда он пялился на ее купальник. Свою фигуру Саша считала далекой от идеала и лишь недавно научилась смиряться с недостатками. Грудь, которая, к зависти подружек, начала у нее оформляться в двенадцать, так и застопорилась на единичке. Не то что буфера Ксени.