Большая книга ужасов 72 - Елена Арсеньева Страница 18

Саша посмотрел на свою кроссовку, и Ангелина Богдановна кивнула:

— Да, именно такой камень попал в твою подошву, когда ты был на Спиналонге. Очень может быть, что вриколасы погубили бы всю Элладу и даже другие страны, однако с ними сражались савватистисы.

— Но кто они такие? — нетерпеливо воскликнул Саша.

— «Савватистис» в переводе с греческого значит «субботник», — продолжала Ангелина Богдановна. — То есть тот, кто родился в субботу! Нас еще называют колдунами седьмого дня.

— Но суббота — шестой день недели! — перебил Саша.

— Теперь — да, — кивнула Ангелина Богдановна, — но издревле неделя начиналась с воскресенья, так что суббота считалась седьмым днем. Впрочем, слово «савватистис» появилось всего несколько веков назад. А в те давние времена, когда вриколасы буквально не давали людям жить, борцов с ними называли просто Александрами. Ведь это имя значит «защитник людей». Сначала их определяли по жребию, но постепенно, с течением лет, было замечено, что самые лучшие борцы с вриколасами рождаются именно в седьмой день недели. И с тех пор каждый, родившийся в этот день и названный Александром или Александрой, должен был стать савватистисом. Нас обучали отыскивать малейший след вриколаса, различать его во тьме, ибо ночь — любимое время вриколасов, а луна — их солнце. Впрочем, они способны являться и днем, и порою их бывает непросто отличить от людей! Нас обучали защищаться от вриколасов и сражаться с ними. Нашими орудиями были заклинания, венки из гелиотропа, ибо аромат этого цветка страшен для злых потусторонних сил, и амулеты из гелиотропа-камня. Именно поэтому я ношу этот браслет.

— Погодите! — вдруг спохватился Саша. — Вы тоже савватистис, но вас зовут Ангелиной, а не Александрой. Почему?

— При рождении меня назвали Александрой. Только не спрашивай, сколько мне лет: женщинам такие вопросы не задают! — лукаво поглядела она своими синими глазами. — И вриколасы, и савватистисы проходят путь смертей и возрождений через каждые триста лет. Мы выбираем себе обличья и имена. Я выбрала этот облик. — Она привстала с дивана и с явным удовольствием заглянула в темный экран компьютерного монитора, стоявшего на столе.

— А почему Савва решил принять образ собаки? — изумился Саша.

— Это образ савватистиса-помощника, — пояснила Ангелина Богдановна. — Они являются в виде птиц и животных, иногда даже насекомых. Но слушай дальше. Я назвалась Ангелиной — по-гречески это значит «вестница», кроме того, мне кажется, что мое имя немного созвучно с названием нашего магического орудия: гелиотропа. Ан-гелина… Гелио-троп… «Гелиос» — солнце, «тропос» — путь. Идущий путем солнца — вот кто такой савватистис! Идущий сквозь темноту, сквозь царство вриколасов так же упорно, как гелиотроп поворачивает свои венчики вслед за солнцем. Красные пятнышки на этом камне — словно лучи солнца, пробивающиеся сквозь ночную темноту. Многие из нас погибали раньше, чем становились взрослыми, но никто не отказывался от жребия своей судьбы. В этом жребии особая доблесть! Ты понимаешь?

Саша кивнул:

— Да. Но, наверное, это очень страшно — быть савватистисом…

— Конечно, — согласилась Ангелина Богдановна. — Александр, которого ты видел на дромосе, был рожден савватистисом, однако он оказался единственным, кто отступил от своего долга и бежал с Крита. Ладно бы еще, если бы он просто жил жизнью труса, не делая людям добра, но и не причиняя им зла, но он пошел по страшному пути! Он сам стал убийцей. Явившись в Пафлагонию, он решил заработать много денег и стяжать славу великого врачевателя. Чтобы его не приняли за обычного шарлатана, каким, собственно говоря, он и был, Александр решился на подлинное святотатство. У него была ручная змея. Он приучил ее обвиваться вокруг его тела и спокойно спать. А сам в это время выставлял напоказ искусно сделанную маленькую человеческую голову и уверял, будто это голова Асклепия, сына Аполлона. Как известно, Асклепий научился воскрешать мертвых, чем и прогневил бога смерти Танатоса и был им убит. Александр выдавал свою змею за воскресшего Асклепия.

— Какая чепуха! — не выдержал Саша. — Как можно было в это поверить?

— Люди в те времена были куда более легковерны, чем теперь, — вздохнула Ангелина Богдановна. — О новостях они узнавали только по слухам: книг, газет, Интернета не было… Да, они легко поддавались обману! А Александр был ловок. Он никогда не являлся перед толпой при ярком солнце — только в сумерках, да и то показывал своего «Асклепия» лишь на мгновение. Словом, ему поверили.

— Но ведь вы сами сказали, что он был шарлатаном, — перебил Саша. — Значит, он не умел лечить! У него не было лекарств! В конце концов люди не могли не понять, что он их дурачит, если никто не выздоравливал!

— Конечно, — кивнула Ангелина Богдановна. — Рано или поздно это стало понятно. Но к тому времени слишком многие умерли… Опасаясь мести, Александр сбежал из Пафлогании и стал странствовать по Греции. Его след был отмечен новыми и новыми смертями. И хоть он навлек на себя гнев Аполлона и самого Асклепия, за него заступился Танатос, в царство которого попадали новые и новые жертвы — стараниями Александра.

— Вы так про это говорите, — не выдержал Саша, — так всерьез, как будто верите и в Аполлона, и в Танатоса… и вообще…

— Но ведь ты уже веришь во вриколасов и савватистисов, — серьезно сказала Ангелина Богдановна. — А в богов поверить проще, ибо они были всегда — и пребудут вовеки. Вся жизнь, во всем многообразии, в борьбе добра и зла, создана волею бессмертных богов! Но слушай дальше. Александр прожил много лет, но всякая человеческая жизнь имеет конец. И вот он умер. Ненависть людей к нему оказалась настолько велика, что его труп сбросили в трещину меж скал, чтобы его склевали хищные птицы. Однако Танатос даровал ему вечное существование, лишь бы Александр продолжал отправлять в царство смерти новых и новых поселенцев. Так он сам стал вриколасом, причем необыкновенно сильным. Помощник у него — нетопырь, тварь ночная, страшная, а еще ему верно служит змея, которая когда-то помогала ему обманывать людей.

— И что он делает теперь? — настороженно спросил Саша.

— Продолжает приносить жертвы богу смерти. Однако Александр настолько ненавидит савватистисов, которые не отступили от своего долга, что теперь заставляет именно их убивать людей. Это его месть за то, что он стал негодяем, а они остались благородными защитниками людей.

— Как же он это делает? Как он может заставить савватистисов убивать?! — недоверчиво спросил Саша.

— А как он заставил тебя служить себе после того, как окликнул, — и ты необдуманно отозвался, хотя каждому разумному человеку известно, что нельзя отзываться, если незнакомый голос зовет тебя по имени в ночной темноте, вдобавок на кладбище? — воскликнула Ангелина Богдановна.

Саша онемел.

— Что молчишь? — рассердилась она. — Помнишь это?

— На кладбище — это в смысле в парке Кулибина? — кое-как справился Саша с голосом.

— Да. Это ведь бывшее кладбище! А что потом было, помнишь?