Чернее черного - Хилари Мантел Страница 18

Наташа засмеялась.

— Что ж, если вы уверены, что выдержите конкуренцию. Вам надо практиковаться.

— Что, правда? Разве недостаточно просто уметь делать это?

— Послушайте, — сказала Наташа. — Не хочу показаться враждебной, но вам не кажется, что вы несколько наивны? В смысле, с вашей карьерой сейчас все в порядке, я это вижу. Так зачем все портить? Вам придется развивать свои паранормальные способности, в вашем возрасте вы не можете рассчитывать начать работать без подготовки.

— Что, простите? — переспросила Колетт. — В моем возрасте?

— Я начала в двенадцать лет, — сообщила Наташа. — Вы же не станете утверждать, что вам двенадцать? — Одной рукой она лениво тасовала колоду. — Хотите, посмотрю, что вас ждет? — Она начала расклад, ее ногти царапали рубашку карт. — Значит, так: если вы собираетесь работать с высшими силами, у вас все получится. Ничто не остановит вас. Но сперва надо разобраться со своим «здесь и сейчас», вот мой совет. — Она оторвала взгляд от карт. — Буква «м» приходит на ум.

Колетт поразмыслила.

— Я не знаю никого на эту букву. — А что, если «м» — это «мужчина»?

— Кто-то войдет в вашу жизнь. Скоро. Парень старше вас. Должна сказать, поначалу вы ему не слишком понравитесь.

— А потом?

— Хорошо то, что хорошо кончается, — сказала Наташа, — По-моему, так.

Она ушла разочарованная; подойдя к машине, Колетт обнаружила штраф на лобовом стекле. После этого она прошла курс лечения кристаллами и побывала на нескольких сеансах рэйки. [18]Она договорилась встретиться с Гэвином в новом баре «Мятная плаза». Он приехал первым и, когда она вошла в бар, уже сидел на светло-зеленом, кожаном на вид диванчике, листая «Автоторговца долины Темзы». Перед ним стояла бутылка мексиканского пива.

— Деньги Рене еще не пришли? — спросила она. И заняла стул напротив. — Когда придут, можешь выкупить мою долю квартиры.

— Зря думаешь, что я откажусь от шанса купить приличную тачку, — заявил Гэвин. — Если не «порше», то вот эту «лянчу». — Он бросил журнал на стол. — Вот эту. — Он любезно перевернул картинку на сто восемьдесят градусов. — Сиденья «Рекаро». Тут полная спецификация. Очень шустрая машинка.

— Тогда выстави ее на продажу. Квартиру. Если не можешь выкупить мою долю.

— Ты это говорила. Ты это уже говорила. Я сказал: да. Я согласен. Так что хватит об этом, хорошо?

Повисла пауза. Колетт осмотрелась.

— А тут довольно мило. Тихо.

— Как-то по-женски.

— Возможно, поэтому мне тут и нравится. Я ведь женщина.

Их колени соприкасались под столом. Она попыталась отодвинуться, но стул был привинчен к полу.

— Я хочу, чтобы ты оплачивала пятьдесят процентов счетов, пока квартира не продана, — заявил Гэвин.

— Я оплачу половину ежемесячных расходов на техобслуживание. — Колетт пихнула журнал по столу обратно к нему. — За коммунальные услуги я платить не буду.

— Какие еще коммунальные услуги?

— Газ и электричество. Почему я должна платить за то, чтобы ты не мерз?

— Знаешь что, ты подсунула мне охрененный счет за телефон. Его-то хоть можешь оплатить?

— Это и твой телефон тоже.

— Да, но я не вишу на нем по ночам, болтая, мать твою, с телкой, с которой просидел в одной конторе весь день и снова увижусь завтра утром. И это не я звоню по дорогущим платным номерам всяким, как их там, гадалкам, по фунту, блин, за минуту.

— Вообще-то секс по телефону тоже дорого стоит.

— О, ну конечно, ты прекрасно об этом осведомлена. — Гэвин сгреб свой журнал, словно хотел спрятаться за ним. — Ты ненормальная.

Колетт вздохнула. Она не могла собраться с духом и спросить: «Пардон, что ты имеешь в виду, говоря, что я ненормальная?» Все насмешки, двусмысленности и экивоки в разговоре с Гэвином как об стенку горох; по сути, даже самые прямолинейные формы общения — не считая удара в глаз — требовали от него непосильной концентрации. Насколько она понимала, в спальне между ними не было никаких разногласий — дурацкое дело нехитрое, хотя Колетт была довольно невежественна и ограниченна, как ей казалось, а уж Гэвин точно был невежествен и ограничен. Но вероятно, после того как брак распался, все мужчины так делают, решают, что проблема была в сексе, потому что об этом можно поговорить за рюмкой, можно превратить в байку и поржать; так они могут объяснить себе то, что иначе осталось бы неразрешимой загадкой человеческих отношений. Были и другие тайны, которые угрожающе маячили перед Колетт и едва ли вообще маячили перед Гэвином: для чего мы здесь, что будет дальше? Бессмысленно втолковывать ему, что без гадалок она вообще боялась действовать, что ей хотелось знать: случившееся предначертано ей судьбой, что она терпеть не могла непредсказуемости жизни. Бессмысленно говорить ему и то, что ей кажется, она сама обладает паранормальными способностями. Инцидент с посмертным звонком если и проник в его сознание, незамедлительно растворился в водке, которой он нажрался в ту ночь, когда она ушла, — к счастью для Колетт, поскольку, обнаружив на следующий день, что его компьютер превратился в груду железа, Гэвин винил только себя.

— Ты ничего не хочешь спросить? — поинтересовалась она. — Например, где я живу?

— И где же ты живешь, Колетт? — саркастически произнес он.

— У подруги.

— Боже, у тебя есть подруга?

— Но со следующей недели буду в складчину снимать дом в Твикенеме. Мне придется платить за аренду, так что квартиру надо продать.

— Стало быть, дело за покупателем.

— Нет, дело за продавцом.

— Что?

— Выстави ее на продажу.

— Я уже выставил. На прошлой неделе.

— Ох ты боже мой. — Она с грохотом поставила стакан. — Что ж ты молчал-то?

— Да ты мне слова вставить не даешь. Кроме того, я думал, духи уже намекнули. Я думал, они сказали тебе, что незнакомый мужчина рыщет по твоей спальне с рулеткой в руках.

Колетт с силой откинулась на спинку стула, но та, причудливо искривленная, отбросила ее обратно, приложив грудью о край стола.

— И сколько они предложили? — Он назвал цену. — Слишком мало. Должно быть, тебя держат за идиота. И правильно делают. Брось это, Гэвин, брось. Я сама возьмусь за них завтра. Я сама им позвоню.

— Они сказали, это реальная цена, если мы хотим продать ее побыстрее.

— Скорее, у них дружки в очередь выстроились, чтобы купить ее.

— Это твои проблемы. — Гэвин почесал подмышку. — У тебя паранойя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Используешь слова, понятия не имея, что они значат. Ты разбираешься только в дебильном жаргоне автомобильных журналов. Сиденья «Рекаро». Пикантные лесбияночки. Других слов ты не знаешь.