Плохие люди - Джон Коннолли Страница 18

Значит, Бэррон хотел прикрыть Скарфа. Еще раз по дороге домой Мейси порадовалась, что ей больше не придется работать с Бэрроном. И, несмотря на все истории, которые он ей рассказал, девушке было любопытно все, что будет связано с ее назначением на остров. Мейси не считала себя суеверной, и, хотя работа в полиции была связана с такими вещами, как счастливые ботинки, счастливые маршруты, счастливые пули, все равно ее несколько удивило то, о чем рассказывал ей Бэррон, а самое главное, та искренность, с которой он это говорил. Бэррон действительно верил во все, что касается Джорджа Шеррина и острова Датч. Напарник заинтересовал ее своим рассказом, и, пожалуй, это единственное, чем ему удалось заинтересовать Шэрон Мейси.

У нее из головы не шел странный полицейский, тот, которого Бэррон и многие другие называли Джо-Меланхолия. Его семью хорошо знали в Портленде: отец и дед Дюпре были полицейскими и проводили на острове Датч львиную долю своего времени. Это противоречило правилам, но департамент никогда не имел ничего против. Они хорошо знали остров, и, когда в их отсутствие там дежурили полицейские, не принадлежащие к местному сообществу, ничего хорошего из этого не выходило. Уровень преступности, пусть мелкой, но, все равно преступности, повышался, а нервы стражей порядка изрядно портились. В конце концов, учитывая, что никто не стремился подолгу жить среди океана, семья Дюпре была признана полицейской семьей номер один на острове Датч.

Но у старого Фрэнка Дюпре родился только один сын, и этот сын был таким большим и странным, что даже товарищи-полицейские считали его чудаком. Она слышала, что департаменту стала в копеечку модернизация патрульной машины, чтобы Джо в нее помещался. Он носил табельное оружие портлендского управления, 45-миллиметровый «смит-вессон», но ему пришлось в собственной мастерской подгонять спусковой крючок так, чтобы его огромному пальцу было удобно на него нажимать. Время от времени какая-нибудь из местных газетенок публиковала статью под заголовком «Великан с острова Датч» или что-то в этом роде, а летом туристы иногда отправлялись туда, чтобы посмотреть на копа-великана и сфотографироваться рядом с ним. Джо никогда не возражал, а если и не был доволен в душе, то это никак не отражалось на его задумчиво-печальном лице.

Джо-Меланхолия. Мейси улыбнулась и произнесла вслух:

— Джо-Меланхолия.

Фары ее машины выхватили из темноты указатель, сигнализирующий о близости границы штата; она включила «дворники», реагируя на появление первых капель дождя, и повернула на север.

— Убежище, — произнесла она, проверяя, как звучит это слово. Она решила, что это название нравится ей больше, чем Датч.

— Ну, это точно лучше, чем патрулирование улиц.

* * *

Молох тихо лежит на своей койке. Рядом телевизор разразился выпуском последних новостей.

Говорят о войне: Средний Восток в огне. Заключенных переполняет жажда крови, которую они выдают за воспаленное чувство патриотизма, несмотря, на то, что большинство из них не смогут найти на карте Небраску, что уж там говорить об Ираке. Молох не слышал этого шума: его это не касается. Есть более волнующие проблемы, о которых нужно подумать.

Его адвокат не смог толком рассказать ему ничего о слушании большого жюри, когда десять дней назад они встретились за стальным столом в комнате для свиданий.

— Все, что мне известно: они интересуются парнем по фамилии Версо.

Молох сжал губы, но больше никак не выразил: своего раздражения.

— Именно по поводу этого Версо и было заседание?

— Не знаю.

Молох наклонился ближе к невысокому мужчине.

— Мистер Вреден, я плачу вам не за то, чтобы вы ничего не знали.

Вреден не подался назад. Он понимал, что Молох просто выпускает пар.

— У вас все? — спросил он.

Молох снова откинулся на спинку стула и кивнул.

— Я думаю, что Версо поговорил с ними и предложил что-то взамен того, что его не будут преследовать. С Версо трудно иметь дело, а вы и так под стражей на ближайшее время, так что окружной прокурор, видимо, захочет послушать, что вы можете ему рассказать, и не терять время с этим Версо.

— И что я получу за свои показания? Камеру с шикарным видом?

— Вас могут условно освободить через восемь-десять лет. Показания помогут вам.

— Я не собираюсь провести в тюрьме еще десять лет, мистер Вреден.

Адвокат пожал плечами:

— Дело ваше. Во время всего мероприятия я буду в коридоре. Можете попросить сделать перерыв, если поймете, к чему ведут их вопросы. Если сомневаетесь, можете прибегнуть к Пятой поправке [3].

Молох опустил взгляд, прежде чем снова заговорить.

— У них что-то есть, — сказал он. — Им не нужен Версо, им нужен я. Я тот, кто их по-настоящему интересует.

— Вы не можете знать этого наверняка, — возразил Вреден.

— Могу. И знаю. Я хорошо вам плачу, мистер Вреден. Вас наняли, потому что вы были умны, но не стоит думать, что вы умнее меня. Я знаю, где вы живете. Я знаю, чем занимаются члены вашей семьи. Я знаю, как зовут того парня, с которым ваша дочь...

— Вам лучше остановиться...

— ... трахается в подвале, пока вы смотрите по телеку вечернее шоу. Я все это знаю, мистер Вреден, а вы, в свою очередь, многое знаете обо мне. Я предполагаю, что для благополучия общества Виргинии будет лучше, если я останусь за решеткой. По правде говоря, я думаю, это самое общество мечтает казнить меня и освободить мою камеру для кого-нибудь еще. Им нужна высшая мера. Слушание жюри — просто ловушка и ничего больше.

— У меня нет доказательств...

— Меня не волнуют доказательства. Скажите, что подсказывают вам инстинкты, врожденные инстинкты?

Вреден молчал.

— Были разговоры...

— Слухи, подозрения, — сказал Вреден. — Ничего больше.

— Этот Версо их не интересует.

— Этот Версо их не интересует, — эхом отозвался Вреден.

— Вы разговаривали с прокурором?

— Он не согласился встретиться со мной.

— Если бы дело было в Версо, он бы с вами встретился. Вы могли бы обсудить возможность того, чтобы меня не преследовали в суде. Поверьте, все происходящее касается меня.

Вреден развел руками:

— Я делаю все, что могу.

Интересно, подумал Молох, обрадуется ли он, если меня признают виновным и осудят на высшую меру? Не стоит угрожать адвокату: мужик и так уже достаточно напуган.

Молох наклонился к нему поближе:

— Послушайте, мистер Вреден, я хочу, чтобы вы запомнили телефонный номер. Не записывайте его, просто запомните.