Видение - Дин Кунц Страница 18

— Что сделал Бертон Митчелл в тот день в августе?

— Он пытался изнасиловать меня.

* * *

Шесть часов. Ранний зимний вечер. Воздух свежий и холодный.

Он оставил машину у бара и пошел на север вдоль трассы. Сзади его постоянно обгоняли машины.

В одном кармане у него был нож, а в другом — револьвер. Он держал и то, и другое в руках.

Гравий шуршал под его ботинками.

Порывы ветра от проезжающих машин обдавали его, пробегая по волосам. Пальто постоянно прилипало к ногам.

Салон красоты «Современные прически» занимал небольшое, специально для этого предназначенное здание на главной улице северной окраины Санта-Аны. Стилизованная тростниковая крыша, окна со свинцовыми переплетами, оштукатуренные стены с заостренными выступами — здание напоминало коттедж в стиле английского загородного дома — все было выполнено в духе старины, кроме фонарей, освещавших фасад здания, и еще ярко-розовой и зеленой краски.

Квартал был сугубо коммерческий. Станция техобслуживания, ресторан быстрого обслуживания, дюжина мелких офисов, расположенных в близлежащих домах. Все они гнездились в свете неоновых огней в тени пальмовых деревьев, окаймленные живой зеленой изгородью. Они расцветали, как ядовитые цветы, в воздухе округа Оранж, пропитанного запахом денег. Чуть южнее «Современных причесок» расположился салон по продаже импортных автомобилей. Ряд за рядом сверкали в ночи лоснящиеся автомобили. И только ветровые стекла и металл враждебно поблескивали в туманном освещении. Севернее, за салоном красоты, находился кинотеатр с тремя залами, а позади всего этого торговый центр.

Перед салоном красоты, на площадке для парковки машин, стояли грязный белый «кадиллак» и сверкающий «мерседес».

Он пересек площадку, занимаемую салоном по продаже автомобилей, и, протиснувшись между машинами, открыл дверь парикмахерского салона и вошел внутрь.

Первая узкая комната представляла собой своего рода холл, где проводили время в ожидании назначенного часа. На полу лежал ярко-красный плюшевый ковер, стояли желтые кресла. На окнах висели белые занавески. Между креслами расположились столики с пепельницами и стопками журналов. Но в этот поздний час в салоне уже не было посетительниц, ожидавших своей очереди.

В дальнем конце комнаты стояла красно-белая стойка, за которой помещался кассовый аппарат, а за ним сидела крашеная яркая блондинка.

За ее спиной завешенный шторой арочный проход вел в рабочее помещение салона. Шум от ручного фена проникал сквозь штору, как жужжание злой осы.

— Мы закрываемся, — сказала крашеная блондинка.

Он подошел к стойке.

— Вы кого-нибудь ищете? — спросила она.

Он вытащил револьвер из кармана. Оружие хорошо смотрелось в его руке как орудие справедливости.

Она уставилась на револьвер, затем на него, нервно облизывая губы.

— Что вы хотите?

Он молчал.

— Подождите, — сказала она.

Он нажал на спусковой крючок. Звук выстрела поглотился шумом работавшего фена.

Она упала со стула, не издав ни звука.

Фен перестал работать. Из задней комнаты раздался голос:

— Тина?

Он обошел тело, поднял шторы и вошел в комнату.

Из четырех кресел салона три были пусты. Последняя посетительница того дня сидела в кресле. Она была молода и привлекательна. Ее волосы свисали прямыми влажными прядями.

Парикмахер — тучный лысый мужчина с коротко подстриженными черными усами — был одет в красную форму с именем «Кайл», вышитым желтыми нитками на нагрудном кармане.

Женщина судорожно вздохнула, но не смогла даже закричать.

— Кто вы? — спросил Кайл.

Он выстрелил в него два раза.

* * *

— Отца не было дома в тот день, — сказала Мэри.

— А мать?

— В доме, как всегда лежала пьяная.

— А ваш брат?

— Алан был в своей комнате, играл с моделью самолета.

— А садовник, Бертон Митчелл?

— Его жена с сыном уехали на неделю. Митчелл... привел меня к себе, заманил внутрь.

— Где это было?

— Его небольшой домик с зеленой крышей находился в дальнем конце поместья. Он часто говорил мне, что с его семьей живут эльфы.

Какая-то неодолимая сила навалилась на нее со всех сторон. Ей показалось, что на нее чем-то сильно надавили, пытаясь вытащить у нее сердце, пытаясь вытянуть из нее жизнь. Ей показалось, что какие-то тяжелые крылья накрыли ее сверху огромной силой.

— Продолжайте, — сказал Каувел.

Внезапно она почувствовала, как тепло покидает ее, как если бы ртуть резко упала в столбике термометра. Она была холодной, стеклянной, недвижимой.

— Можно еще виски?

— Когда вы закончите ваш рассказ, — ответил Каувел.

— Меня это бы поддержало.

— Я здесь, чтобы поддержать вас, Мэри.

— Если я расскажу, он накажет меня.

— Кто? Митчелл? Вы же не верите этому. Вы же знаете, что он мертв. Он был обвинен в попытке изнасиловать ребенка и в попытке убийства. Он повесился в своей камере. Я здесь совершенно один, и я никому не позволю причинить вам вред.

— Я была с ним одна.

— Вы говорите так тихо, что я совершенно не слышу вас.

— Я была с ним одна, — повторила она. — Он... трогал... меня... гладил... показывал свой член.

— Вам было страшно?

— Да.

Давление было очень сильным, нестерпимым, ей становилось все хуже и хуже.

Каувел молчал, и она продолжила:

— Мне было страшно, потому что он заставлял меня... делать вещи.

— Какие вещи?

В комнате стало душно. Хотя они находились там только вдвоем с доктором, у нее было такое ощущение, что еще какое-то существо незримо присутствует там, прижимаясь губами к ее губам и пытаясь своим дыханием достичь ее легких. И опять какие-то крылья начали обволакивать ее.

— Мне надо бренди, — проговорила она.

— Все, что вам надо, — рассказать мне всю эту историю до конца, вспомнить каждую деталь, выбросить из себя раз и навсегда. Какие вещи он заставлял вас делать?

— Помогите мне. Вы должны вести меня.

— Он хотел вступить с вами в половую связь?

— Не уверена.

Руки ее стали влажными. Она чувствовала, как сильно бьется ее пульс.

— Она настаивал на оральном сексе?

— Не только.

Она почувствовала, что вся мокрая. Она попыталась встать на ноги. Они задеревенели.