Храм белого дракона - Дарья Крупкина Страница 17

Лорелея постаралась не думать об этом больше, тем более, Кертари могла почувствовать ее мысли. Девушка подошла к дракону и погладила чешуйчатую морду. В конце концов, что бы не случилось, Акрин обещал, что сегодня они полетают.

– Значит, его зовут Сертивер, и он такой не один.

Акелон наполнил кубок вином и одним глотком уполовинил его. Жестом он предложил вина собеседнику, но Акрин покачал головой. Маг даже не смотрел в сторону Его Величества. Сцепив руки, он устроился в кресле, и его взгляд не отрывался от пламени камина. Покои короля – единственные во всем замке, где имелся собственный очаг.

Его Величеству не сиделось и, держа в руке бокал с не допитым вином, он мерил шагами комнату. Мысли его так и метались туда-сюда, хотя все вокруг одного предмета: драконов вернулось гораздо больше, чем они думали, и не все из них дружелюбны к людям.

– Теперь я понял, почему ты так долго избегал встречи со мной, – усмехнулся Акелон.

Маг пожал плечами:

– Догадывался, что новости тебя не обрадуют. А сделать мы все равно ничего не можем.

В два шага подойдя к камину, король выплеснул остатки вина, от чего радостно взметнулись пламенные пальцы. Швырнув опустевший кубок на пол, он вернулся к креслу напротив Акрина и уселся, сцепив пальцы и почти повторяя позу друга. Только он внимательно смотрел на мага:

– Сколько?

– Даже Харакорт не знает точно.

– По всем землям Семи домов?

– Да. У нас, по крайней мере, есть преимущество: для нас драконы не стали неожиданностью.

– Как сказать, – проворчал Акелон. Он до сих пор не мог привыкнуть к огромным чешуйчатым обитателям Седьмого дома. – И что, они везде связаны с благородными людьми?

Вопрос настолько удивил мага, что он наконец-то понял глаза и с удивлением посмотрел на короля.

– Благородные? – переспросил Акрин. – С чего ты взял?

– Кэртар, Лорелея… да и ты не из простолюдинов.

Маг рассмеялся, чем немало смутил Акелона. Король начал ощущать себя маленьким мальчиком, который спрашивает, почему небо голубое. Наконец, Акрин покачал головой:

– Так вышло только в Кертинаре, у драконов нет предпочтений по роду. Хотя… конечно же, они выбирают наиболее близких себе людей. Мне сложно представить настолько тупого дракона, которому будет близок крестьянин, заботящийся о том, сколько урожая у него взошло.

Акелон не стал возражать магу, что от подобных «тупых крестьян» зависит, насколько урожайным будет год, придется ли затягивать потуже ремни или хватит еще и на продажу другим Домам. Маг далек от подобных вещей почти также, как драконы от крестьян.

– К несчастью, Вэлрис оказался не только благороден, но и близок этому Сертиверу, – сказал Акрин. – Что, конечно, печально.

– Но ты говоришь, он не один такой. Есть еще? Те, кто не любит людей.

Король был достаточно знаком с Акрином. А может, маг просто не считал нужным скрывать от друга свои чувства. Поэтому Акелон видел и почти ощущал, как маг размышляет, что стоит рассказать, а о чем все-таки умолчать. Сложно его обвинять. Акелон не сомневался, в истории драконов, той, что рассказывал Харакорт, много странного и необычного. Так что король и сам не был уверен, что хочет знать. По крайней мере, то, что не касается его лично и благополучия Седьмого дома вполне может оставаться тайной.

– Харакорт говорит, – наконец, начал маг, – что драконы ушли в Сумрак именно по этой причине. Слишком многие из них устали от вынужденного сотрудничества с людьми. Они умрут, если не произойдет слияния с человеком по достижении ими зрелости. Драконам некуда деваться, но многие возненавидели порядок вещей. Они хотели быть независимыми. И начали нападать на людей, сжигать города и деревни. Уничтожать.

– Роду человеческому это не понравилось, – усмехнулся Акелон.

– Верно. И части драконов тоже. Это грозило превратиться в настоящую войну, по всем Семи землям. Поэтому драконы приняли решение уйти в Сумрак. Состояние чистой магии, когда им не нужны ни люди, ни что-либо еще. Чистая энергия.

Маг замолчал, и король понял, сколь о многом умалчивает Акрин. С драконами явно было связано много других тайн, но маг изящно обошел их молчанием. Только уход драконов не давал покоя Его Величеству. Как так вышло, что все драконы подчинились? Что, ненавидящие людей просто радостно покивали чешуйчатыми головами и удалились в Сумрак? Что-то здесь не то.

Акелон сплел пальцы, повертел ими и снова откинулся на кресле. Он успел пожалеть, что так опрометчиво выкинул бокал. Но звать слуг ради нового не хотелось. Тем более, если прервать разговор сейчас, маг вполне способен тихонько уйти, а этого Акелон позволить не мог.

Он нахмурился, когда в голову пришла простая мысль:

– Харакорт? Это Харакорт заставил драконов уйти? Он же вроде главный среди них.

– Он и его человек. Связанный. Тот тоже был магом.

– А что с ним сталось?

– Умер. Умер, когда исчез связанный с ним дракон.

Акрин не договорил остального, но ясно было и так. Все люди, связанные с драконами, погибли, когда те ушли в Сумрак, место без времени и пространства.

– Наверное, чешуйчатые возненавидели Харакорта? – вздернул брови король.

Маг покачал головой.

– У драконов иная логика. Большинство сочли уход самым правильным и разумным.

– Большинство. Я так понимаю, ненавидящие людей к ним не относились.

– Нет.

– И Сертивер?

– И Сертивер.

Акелону стало не по себе. Множество драконов, ненавидящие людей. Загнанные в Сумрак волей остальных чешуйчатых. А теперь вернувшиеся. Продолжающие ненавидеть – пуще прежнего.

– И что… теперь?

– Вполне вероятно – война. Сертивер найдет остальных. Они так просто не успокоятся.

Прикрыв глаза, Акелон сидел в кресле и слушал потрескивание пламени. Если прислушаться, можно различить негромкие звуки драконов: что-то среднее между рычанием и стоном. Однажды ночью, когда в тишине было слышно особенно хорошо, он спросил у Шайонары, почему чешуйчатые издают подобные звуки, ведь общаются они мысленно.

«Разговаривают с ветром», ответила тогда этери. «С дождем. С Сумраком. С чем-то в глубине нас самих».

Вот и теперь король слушал едва слышимые разговоры драконов и размышлял, о чем они могут говорить сейчас? О чем думать? И Харакорт, огромный, белоснежный и такой спокойный. Не удивительно, что он связан именно с Акрином, эти двое действительно похожи. Но сожалеет ли белый о том, что когда-то они ушли в Сумрак? Или о том, что вернулись теперь? Умеют ли вообще драконы сожалеть?

– Я хочу попросить тебя, – Акелон открыл глаза и посмотрел на Акрина. – Если дело может закончиться – или, скорее, продолжиться, – войной, мы должны подготовиться. Я попрошу Кэртара выяснить, сколько драконов на территории Седьмого дома, чем они заняты, с кем связаны. Он будет рад полетать и пообщаться с ними. Пусть возьмет с собой Лорелею, если нужно. Я сам и дядя Эштар засядем за письма и выясним, что творится в других Домах. Понимают ли они вообще, что происходит. Кроме того, нам понадобится любая помощь.