Хочу сны. Игра уравнителей - Марк Йерго Страница 17

– Кому найти? – удивился Ньютон.

– Недоброжелателям, – сухо ответил Гуру и, заметив внезапную детскую грусть в глазах ученика, терпеливо добавил. – Ну, в конце концов, это уже дело твоё личное. Теперь загляни внутрь, осмотрись там, и давай назад. Я подожду тебя здесь.

Ньютон кивнул, потянулся к ручкам-глобусам и, помедлив, спросил:

– Вы не зайдёте со мной?

– Нет, – молниеносно ответил Гуру, словно услышал нечто непотребное. – Запомни ещё одно правило – чем меньше людей ты впускаешь в своё подсознание, тем лучше, – он смерил ученика проницательным взглядом. – Это ведь не место для званых ужинов. Это твоя комната, и только твоя. Гавань и крепость.

* * *

Внутри новообретённой комнаты Ньютон ощутил лёгкость и прилив сил, каких не испытывал никогда. Энергия внутри него обновлялась. Откуда-то извне она проникала в его тонкое тело, а старая загустевшая словно утекала из его конечностей. Волчок разума стал вращаться ровнее и быстрее и засиял ярким голубым светом. Ньютон почувствовал себя так, словно много лет просидел в душной комнате, где впервые открыли окна.

Но когда он оторвался от созерцания сияющей «паутины», окутавшей тело, и огляделся вокруг, эйфории и след простыл.

Это была не библиотека, как ожидал Ньютон. Он стоял на краю глинистого котлована, полного мутной стоячей воды, из которой торчала носовая палуба давно затонувшего ржавого катера и прочий металлический мусор. Где-то вдалеке послышались детские голоса. Чем пристальнее Ньютон вглядывался в серо-зелёный омут, тем шире он разрастался, обволакивая всё его существо призрачными шёпотками и озорным смехом мальчишек. Сноходец узнал это место. Почувствовав, как его тянет к пропасти, он буквально отдёрнул взгляд, и голоса исчезли.

Ньютон развернулся и пошёл прочь, оглядывая выжженную солнцем равнину, со всех сторон «усеянную» местами из прошлого и горами самого различного хлама – от игрушек из детства, до вещей, которые, казалось, совершенно никогда не завладевали его вниманием настолько, чтобы оказаться здесь – в музее прошлого.

Под ногами хрустели разбитые двери и оконные рамы, гнили под солнцем бесхозные машины и строительная техника.

Увидев заброшенный строительный кран, по которому маленький Виктор лазал вместе с Артуром и другими мальчишками, Ньютон остановился у гусениц, задрал голову вверх и улыбнулся. В реальности он бы не смог забраться на вершину крана, однако здесь у него имелись обе руки.

Забравшись по ненадёжной металлической конструкции, Ньютон влез в тесную кабинку крановщика, сел в кресло, сложил руки на панель приборов, подался вперёд, к разбитому окну, и окинул взглядом долину.

Городские безлюдные улочки, полные частных и многогоквартирных домов, врастали в дикие, полные сочной зелени джунгли, в которых Виктор «бывал» мальчишкой, читая «Маугли». Посреди знойной саванны шеренгой развернулось множество школ, в каждой из которых они с братом учились. И бесконечные лабиринты самых разных дворов, в которых неизменно познавалось одно и то же – боль, унижение, и сила. За речной заводью, покрытой кувшинками, гудел космодром, где готовая к отлёту ракета ожидала своего создателя. Ньютон смотрел на всё это, и его захлестывали волны воспоминаний, из которых, точно призрак, внезапно явился он.

Ньютон ощутил сердце в физическом теле Виктора. Оно забилось сильно и глухо, когда внизу, у подножия крана показался подросток. На миг Ньютон решил, что видит самого себя в обличие однорукого ребёнка, но быстро смекнул, что этот взъерошенный мальчуган в порванной грязной одежде – левша, в то время, как Виктор – правша. На лице мальчишки ярко мигнули два зелёных глаза, зубастая улыбка, больше похожая на оскал волчонка. Это был Артур.

Мальчишка помахал сидящему в кабине Ньютону рукой, и тот захотел отвести взгляд и зажмуриться, надеясь, что наваждение исчезнет, но быстро взял себя в руки.

Это не Артур, сказал про себя он, успокаивая одновременно своё подсознание и тревожащееся сердце Виктора. Это даже не его призрак. Это всего лишь проекция. Пережиток прошлого.

Но мальчишка, казалось, не соглашался, и продолжал махать ещё усерднее. Однако черты на его лице стали стираться, и глухие удары пошли на спад.

Это не может быть он, успокаивал Виктора и сам себя Ньютон. Ты сам видел, что с ним сделали. Затем он ещё несколько долгих секунд смотрел на угасающего, как пламя догорающей свечи, однорукого мальчишку холодным скорбным взглядом и тихо проговорил:

– Здесь не место призракам.

Артур исчез.

Ньютон сидел и всё ещё думал о котловане, оставшемся позади. Слишком чужим было то место, слишком обречённым на неизбежное разложение, о котором настойчиво напоминала мутная застоявшаяся вода. Он едва сдержался от попытки стереть котлован из своего подсознания, но знал, что на этом не остановится и продолжит стирать всё подчистую. Теперь это не кладбище воспоминаний Виктора. Теперь это комната Ньютона. Моя комната.

Решив заняться генеральной уборкой позже, Ньютон покинул кабину крановщика, вернулся к двери, по-прежнему стоявшей на краю плато, и вышел.

* * *

– Ну как? – спросил Гуру.

– Бардак, – пожав плечами, ответил Ньютон.

– Меня не интересует – что там, – обречённый взгляд учителя застал ученика врасплох, но тень улыбки смягчила его. – Меня интересует – как ты себя чувствуешь?

– Легче. Как гора с плеч, – довольно вяло произнёс Ньютон, всё ещё думающий о котловане и призраке, но, к счастью, учителя ответ устроил.

– Так и есть. А ещё и «зрение» улучшилось, а!?

Ньютон понял, что и впрямь стал видеть гораздо дальше, и чувствовать глубже. И хранители больше не следили за ним, а дремали, растянувшись вдоль деревянных плинтусов едва различимыми теневыми полосками.

– Теперь, когда за наших «друзей» можно не беспокоиться, – заговорил Гуру. – Мы можем…

Внезапно он замолчал, и в его глазах сверкнула сосредоточенность.

– А вот и второй, – прошептал он, неожиданно широко улыбнувшись.

Ньютон тоже почувствовал присутствие ещё одного сноходца. Он вгляделся всем сознанием, однако в пыльном, шероховатом пространстве коридора никого не было. Но вдруг в воздухе показалось нечто маленькое, стремительно летящее прямо Ньютону в лицо. Он увернулся и обнаружил, что это камешек, когда тот отскочил от груди Гуру. Учитель будто и не заметил этого. Только улыбнулся ещё шире, так что зубы хищно обнажились.

– Эй ты, громила, – раздался в тишине хрипловато-визгливый подростковый голос.

Ньютон обернулся, и от удивления вскинул брови. В проходе, где до этого не было никого, теперь стоял смуглый низкорослый человечек. Жилистые ноги в потрёпанных кроссовках были властно расставлены широко друг от друга. Безразмерные мешковатые шорты болтались на тощих бёдрах. Оголённый крепкий торс украшали мелкие шрамы и ссадины. На шее – ожерелье, похожее на дешёвые бусы с мелкими разноцветными ракушками. Черты лица напоминали индийские – гордо вскинутый гладкий подбородок, неуклюжий рубленый нос с широченными ноздрями, жирные чёрные брови нахмурены смешным, слишком брутальным для такого мальца, зигзагом, и узкие глаза, с ярко-оранжевыми, как яичный желток, зрачками. Над узким лбом притаилась дюжина чёрных лоснящихся змеек. Ньютон не сразу понял, что это косички.