Непристойные предложения - Уильям Тенн Страница 15

– Браганза, говорю я себе, тебе повезло, что он слишком охотлив до столь обожаемых им денежек, чтобы согласиться на твое предложение. Подумай, насколько здорово будет подловить его на крюк, когда наконец он совершит ошибку! Бросить его на растерзание «Человечеству превыше всего», чтобы они радовались, как бешеные псы, и тем самым уничтожили сами себя! Убирайся, Хебстер! С тобой все кончено.

Выходя из арсенала и подзывая гиро-такси, Хебстер думал, что совершил ошибку. Спецкомиссия была самым влиятельным государственным учреждением в зараженном первяками мире; оскорбить ее было равносильно тому, как если бы таксист решил бы выяснить сомнительные аспекты родословной остановившего его дорожного копа в присутствии полиции.

Но что ему оставалось делать? Работа со Спецкомиссией означала работу под руководством Браганзы, а с тех пор, как Алджернон вел сознательную жизнь, он не выполнял ничьи приказы. Это означало бы сдать свой бизнес, который после некоторого времени и усилий так или иначе должен был стать преобладающим синдикатом на всей планете. И самое плохое, это означало бы переориентацию на общество, отход от взгляда на мир вечно все подсчитывающего бизнесмена, что, по его мнению, и было тем, что можно назвать душой человека.

Швейцар в его здании бежал перед ним, семеня ногами, вплоть до бокового коридора, через который можно было пройти к персональному лифту, затем почтительно отошел в сторону, пропуская вперед. Кабина остановилась на двадцать третьем этаже. С замершим сердцем, медленно, словно неся невыносимую ношу, Хебстер пробирался через сотрудников своей компании, которые с выпученными глазами высыпали в коридор. У входа в общую лабораторию 23 «Б» два высоких человека в серых костюмах его личной охраны расступились, чтобы дать ему войти. Если их вызвали после того, как предоставили один день отгула, это могло означать только то, что возникшая экстренная ситуация была действительно серьезной и вся охрана переводилась на соответствующее положение. Он понадеялся, что экстренную ситуацию объявили вовремя, предотвратив утечку информации.

Грета Сайденхайм уверила его, что экстренную ситуацию объявили достаточно оперативно.

– Я пришла сюда, действуя по протоколу, через пять минут после того, как началась суматоха. Этажи с двадцать первого по двадцать пятый полностью закрыты и все внешние линии связи внимательно отслеживаются. Вы можете задерживать сотрудников не более одного часа после пяти, что дает вам сейчас ровно два часа четырнадцать минут.

Он посмотрел, куда указывает ее с зеленым маникюром ноготь – в дальний угол лаборатории, где лежало тело, обернутое в ворох непонятной одежды. Тесей. Из его спины торчала желтоватая рукоятка из слоновой кости довольно раритетного немецкого кинжала СС выпуска 1942 года. Серебряная свастика на рукоятке была заменена украшенными орнаментом буквами ЧПВ. Длинные спутанные волосы Тесея были полностью пропитаны кровью и походили на жуткую красную мочалку.

«Мертвый первяк», – подумал Хебстер, опустошенно уставившись в пол. В его здании, в лаборатории, куда первяков завели, опередив Йоста и Фунатти на два-три хода. Здесь произошло преступление, за которое полагается смертная казнь, если дело, конечно, когда-нибудь дойдет до суда.

– Смотрите на этого грязного любителя первяков! – съязвил какой-то показавшийся знакомым голос справа. – Он так напуган! Сделай деньги вот на этом, Хебстер!

Президент корпорации повернулся к худому мужчине с бугристой, налысо выбритой головой, который был привязан к неиспользуемой паровой трубе. На нижней половине его галстука, который теперь свисал поверх лабораторного халата, был странный орнамент. Хебстеру понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это. Миниатюрная золотая безопасная бритва на фоне черной цифры 3.

– Это член третьего ранга организации «Человечество превыше всего»! А еще это Чарли Верус, сотрудник лабораторий Хебстера, – сказал очень короткий человечек с волнистым лбом. – Меня зовут Маргритт, мистер Хебстер. Доктор Джей Эйч Маргритт. Я говорил с вами по громкой связи, когда привели первяков.

Хебстер решительно покачал головой. Он жестами попросил отойти других ученых, которые неловко толпились вокруг него.

– Как долго члены третьего ранга, да и вообще рядовые члены «Человечества превыше всего» получают зарплату в моих лабораториях?

– Я не знаю, – беззастенчиво пожал плечами Маргритт.

Теоретически высшисты не могли стать сотрудниками «Хебстер Секьюритиз», ведь его персонал должен работать в два раза эффективнее, чем персонал Спецкомиссии, когда дело доходило до проверки биографических данных. И, возможно, они и работали в два раза эффективнее. Но что они могли сделать, когда сотрудник вступал в «Человечество превыше всего» после того, как уже прошел испытательный срок? В эти времена, когда каждый норовил обратить ближних в свою веру, необходимы целые подразделения тайной полиции, чтобы отслеживать всех новичков!

– Когда я говорил с вами несколько часов назад, Маргритт, вы продемонстрировали свое отрицательное отношение к Верусу. Не думаете ли вы, что это была ваша прямая обязанность сообщить мне, что с первяками будет работать официальное лицо высшистов?

Коротыш с силой задвигал челюстью.

– Мне платят, чтобы я руководил исследованиями, мистер Хебстер, а не координировал ваши трудовые отношения или участвовал в ваши политических проектах!

Пренебрежение, даже презрение творческого исследователя к бизнесмену и предпринимателю, который платил ему зарплату и оказался сейчас в тяжелой ситуации – вот, что сквозило за каждым произносимым им словом. «Почему, – раздраженно подумал Хебстер, – почему люди ненавидят каждого, кто умеет делать деньги?» Даже эти первяки в его офисе, даже Йост и Фунатти, даже Браганза и этот Маргритт, который уже многие годы работает в его лаборатории. А ведь у Хебстера это единственный талант. Конечно, можно ли сравнить его с талантом пианиста?

– Мне никогда не нравился Чарли Верус, – продолжил руководитель лаборатории. – Но у меня не было никаких оснований подозревать его в высшизме! Должно быть, он получил третий ранг около недели назад, а, Берт?

– Ага, – согласился Берт, стоявший в другом конце помещения. – В тот день он пришел на час позже, сломал все флорентийские склянки в лаборатории и мечтательно сообщил нам, что когда-нибудь мы будем с гордостью рассказывать внукам, что работали в одной лаборатории с Чарльзом Булопом Верусом.

– Лично я, – прокомментировал Маргритт, – посчитал тогда, что он закончил писать книгу о том, что пирамида Хеопса есть не что иное, как запечатленное в камне пророчество о нашем современном текстильном дизайне. Верус – человек вполне такого склада ума. Однако похоже, что эта маленькая безопасная бритвочка так вскружила ему голову. Я бы сказал, что это продвижение было неким авансом за то, что он наконец совершил сегодня.

Хебстер заскрежетал зубами, рассматривая аккуратного безволосого пленника, который безуспешно пытался плюнуть ему в лицо; он пошел к двери, где его секретарша разговаривала с охранником, дежурившим сегодня в лаборатории.