Волки на переломе зимы - Энн Райс Страница 15

– Главное – хочет ли он сейчас заполучить дом, – сказал Ройбен. – Уверен, что хочет. Он же сам его выстроил.

– Если и так, то он не торопится.

– Я отдам ему этот дом. Я не потратил на него ни медяка.

– И ты полагаешь, что призраку все это известно? – спросила Лаура. – И его это как-то тревожит и задевает?

– Нет, – ответил он. Покачал головой. Он вспомнил перекошенное лицо, вспомнил ее руки, протянутые так, будто она пыталась дотянуться до него сквозь стекло. – Может быть, конечно, я иду по ложному следу. Может быть, ее дух возмущен приготовлениями к Рождеству – тем, что мы устраиваем праздник так скоро после ее смерти. А может быть, дело в чем-то совсем другом.

Он снова испытал сильное ощущение присутствия Марчент, как будто явление ее призрака породило между ними новую, жутковатую близость, и та скорбь, которую он постоянно испытывал, казалось, бесконечно глубже укоренилась в той Марчент, которую он знал.

– Нет, задуманный праздник никак не должен был оскорбить ее. Во всяком случае, его не хватило бы для того, чтобы заставить ее вернуться оттуда, где она оказалась, и явиться тебе.

Ройбену было нечего сказать. Он пребывал в полном замешательстве. Было ясно только, что ему удастся что-либо узнать лишь в том случае, если дух снова явится ему.

– В зимний Солнцеворот духи являются чаще, чем в другое время, так ведь? – спросила Лаура. – Взять хотя бы бесчисленные истории о рождественских привидениях, которые рассказывают во всех странах, говорящих по-английски. Появление призраков в это время года стало чуть ли не традицией, в это время они сильны, как будто преграда, разделяющая живых и мертвых, делается хрупкой.

– Да, Фил не раз говорил то же самое, – ответил Ройбен. – Потому-то «Рождественская песнь» Диккенса так сильно действует на читателей. Из-за стародавних преданий о духах, которые являются именно в это время года.

– Вернись, пожалуйста, ко мне, – сказала Лаура и взяла его за руку. – Выброси эти мысли из головы – хотя бы ненадолго. – Она жестом потребовала принести чек. – Здесь поблизости имеется очаровательная маленькая гостиница. – Она улыбнулась ему обжигающей, призывной, всезнающей улыбкой. – Знаешь, как приятно оказаться в незнакомой кровати, с незнакомыми балками над головой…

– Пойдем, – согласился он.

Они занимались любовью в находившемся за два квартала от площади укрытом в саду очаровательном коттедже в сельском стиле, на старомодной бронзовой кровати, под низко нависшим скошенным потолком. Желтые цветы на обоях. Свеча в старинном кованом железном канделябре. Розовые лепестки на простынях.

Лаура была груба, настойчива и воспламеняла его своим желанием. Но вдруг она застыла и отодвинулась.

– Ты можешь сейчас трансформироваться? – прошептала она. – Очень тебя прошу. Стань Человеком-волком, ради меня.

В тихой комнате стоял полумрак; белые жалюзи надежно защищали ее от послеполуденного солнца.

Он не успел даже ответить: трансформация началась сама собой.

Опомнившись, он обнаружил, что стоит перед кроватью; тело уже покрыто волчьей шерстью, когти, в удлинившихся суставах рук и ног замирает пульсация. Он чуть ли не слышал, как отрастает грива, как шелковистые волосы покрывают его лицо. Новыми глазами он осмотрел хрупкую старомодную меблировку помещения.

– Вы этого хотели, мадам? – спросил он обычным для этого состояния глубоким баритоном Человека-волка, который звучал намного богаче и гуще, чем его прежний голос. – Нас могут обнаружить, но ведь мы готовы рискнуть ради хорошего дела, так ведь?

Она улыбнулась.

Она разглядывала его, как никогда прежде. Пригладила ладонью шерсть на его лбу, пробежала пальцами сквозь длинные, более грубые волосы на его голове.

Он притянул ее к себе и опустился на голые доски пола. Она прижималась к нему и вырывалась, будто хотела спровоцировать его на какую-то резкую вспышку, колотила его кулачками в грудь, одновременно целуя его и крепко прижимая язык к его клыкам.