Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека-оборотня - Даниэль Дефо Страница 15

И все же я добрался до моей маленькой палатки, надежно защищавшей от непогоды и меня, и все моё богатство. Буря неистовствовала всю ночь. Выглянув утром из палатки, я увидел, что корабль исчез. Это меня несколько ошарашило, но я утешился мыслью, что, не теряя времени и не жалея сил, вывез с него все, что могло мне пригодиться, так что, будь даже в моем распоряжении больше времени, мне все равно почти нечего было бы взять оттуда. Итак, я перестал думать о корабле и тех вещах, какие еще могли оставаться на нем, разве что бурей могло пригнать и выбросить на берег кое-какие обломки.

Теперь наступило время подумать о том, как мне обезопасить себя от дикарей, если таковые окажутся на острове, а также от диких выходок зверя, ибо если бы он уничтожил что-либо из моих многочисленных сокровищ, спасенных с корабля, то это еще больше усложнило бы мое и без того трудное положение. Я долго размышлял, как это сделать и какое устроить себе жилье: отрыть ли землянку или же разбить шатер. В итоге я решил сделать и то, и другое, но, полагаю, что будет излишним пускаться в рассказ о том, каким образом я это сделал, или описывать мое жилище.

Вскоре я понял, что выбранное мной место на берегу не годится для того, чтобы построить там жилище, ибо это была низина, болотистый участок у самого моря. К тому же поблизости не имелось источника пресной воды. Поэтому я решил обосноваться в более подходящем месте.

Итак, место для моего будущего жилья непременно должно отвечать ряду условий. Во-первых, оно должно быть в здоровом месте и рядом с питьевой водой, о чем я только что упоминал; во-вторых, должно быть укрыто от палящего солнца; в-третьих, должно защищать от нападения хищников, как двуногих, так и четвероногих; в-четвертых, от него должен открываться вид на море, чтобы не упустить случая, если Бог пошлет какой-нибудь корабль, ибо я еще продолжал надеяться на спасение.

Отыскивая подходящее место, я обнаружил небольшую ровную площадку на склоне высокого холма, спускавшегося к ней крутым обрывом, так что никто не мог напасть на меня сверху. В этой отвесной стене находилось небольшое углубление, похожее на вход в пещеру, но на самом деле никакой пещеры там не было.

Я решил поставить палатку на этой зеленой полянке, возле самого углубления. До этого я начертил перед углублением полукруг ярдов [9]двадцать в диаметре.

По этой линии я забил в землю два ряда крепких кольев, заглубив их так, чтобы они стояли намертво. Они возвышались над землей примерно на пять с половиной футов. Верхушки кольев я заострил. Расстояние между двумя рядами кольев составляло не более шести дюймов, [10]и эта ограда получилась столь надежной, что преодолеть ее не смог бы ни человек, ни зверь. Ее сооружение отняло у меня много времени и труда, потому что надо было срубить деревья, чтобы сделать из них колья, принести их из леса и забить в землю, но я считал, что не зря потратил время, обезопасив мое жилище от зверя.

Я не стал делать калитку в ограде, устроив перелаз для входа в мою резиденцию, и когда я забирался внутрь ограды, то втягивал лестницу за собой. Так я отгородился и защитил себя от внешнего мира и поэтому спокойно спал по ночам.

В эту ограду, или укрепление, я с неимоверным трудом перетащил свои богатства: провизию, оружие и все прочие вещи, о которых рассказывал ранее. Последние три дня этих занятий пришлись на полнолуние, и от этого мое новоселье отсрочилось, ибо я не мог допустить, чтобы зверь вырвался на свободу внутри ограды или же в то время, когда я перетаскивал мои сокровища.

Я разбил большую палатку, сделав ее двойной для защиты от дождей, то есть сначала поставил палатку поменьше, а над ней — еще одну, побольше, и накрыл последнюю сверху куском просмоленной парусины, захваченной мною с корабля. И теперь я спал уже не на тюфяке, брошенном прямо на землю, а в очень удобном гамаке, принадлежавшем помощнику капитана. Многие годы, лежа в нем по ночам, когда не было полнолуния, я вспоминал его лицо в момент, когда на него набросился зверь. Нельзя было допускать, чтобы зверь убил человека, и часто отец говорил мне, что воспоминания о подобных событиях преследуют всю жизнь.

Я начал рыть пещеру в обрыве, вынося камни и грунт через палатку в дворик и складывал их внутри ограды, благодаря чему почва в дворике поднялась фута на полтора. Так позади палатки у меня появилась пещера, служившая мне своеобразным погребом. Понадобилось много дней и много труда, чтобы закончить все эти работы. Поэтому мне придется рассказать о некоторых случившихся за это время событиях, которые занимали мои мысли.

Когда я собирался ставить палатку и рыть пещеру, небо затянуло черной тучей, и хлынул проливной дождь. Потом блеснула молния, и раздался ужасный раскат грома, ее естественное последствие. Меня испугала не столько сама молния, сколько мысль, быстрее молнии промелькнувшая в моем мозгу: «Порох!» У меня замерло сердце, когда я подумал, что весь мой порох может быть уничтожен одним ударом молнии. Впрочем, если бы порох взорвался, то, наверное, я уже никогда бы об этом не узнал.

Этот случай произвел на меня такое сильное впечатление, что, как только гроза прекратилась, я отложил на время все работы по устройству и укреплению моего жилища и принялся делать мешочки и ящики для пороха. Я решил разделить его на части и разложить их на хранение по разным местам, чтобы порох ни в коем случае не мог вспыхнуть весь сразу и чтобы отдельные его порции не могли воспламениться друг от друга. На эту работу у меня ушло почти две недели. Всего пороха у меня было около 240 сорока фунтов, и я разложил его весь по мешочкам и ящикам, разделив, по крайней мере, на сто частей. Что касается бочонка с подмокшим порохом, то я не видел в нем никакой опасности и потому поставил в пещеру, которую я мысленно называл кухней. Весь остальной порох я спрятал в углубления между камнями, где он не мог намокнуть, и тщательно отметил каждое место.

Занимаясь всеми этими делами, я, по крайней мере раз в день, выходил на прогулку, прихватив с собой ружье, отчасти ради развлечения, отчасти чтобы подстрелить какую-нибудь съедобную дичь, а также ознакомиться с тем, что имелось на острове. В первую же прогулку я обнаружил, что на острове водятся козы, что меня несказанно обрадовало, и я вспомнил, что в первые ночи, проведенные мною на острове, зверь зарезал именно такое животное. Беда была в том, что эти козы были страшно пугливы, чутки и проворны, так что незаметно приблизиться к ним было невероятно сложно. Впрочем, меня это не смутило; я был уверен, что рано или поздно подстрелю одну из них. Так оно и вышло. С первого же выстрела по стаду я убил козу, при которой была крохотная козочка-сосунок, что искренне меня опечалило. Но когда взрослое животное рухнуло на землю, малышка осталась стоять рядом с ней, пока я не подошел и не взвалил себе на плечи тушу. Более того, когда я потащил прочь убитую козу, козочка последовала за мной до самой моей ограды. Я скинул взрослую козу на землю, а малышку взял на руки и перенес через изгородь, надеясь, что смогу приручить ее. Но она отказывалась принимать пищу, испуганная запахом зверя. Поэтому пришлось ее убить и съесть. Мне надолго хватило мяса этих двух животных, потому что ел я понемногу, стараясь растянуть свои запасы, в особенности хлеб, на как можно более длительное время.