Хозяйка колодца - Татьяна Корсакова Страница 15

– Можно просто Марьяна.

– Очень приятно! В таком случае мы тоже просто Морган и просто Сотник. Так вот, видите ли, Марьяна, мы так воспитаны, что никак не можем позволить девушке бродить в одиночестве ночью по заброшенному саду.

– Вас хорошо воспитали. – Она улыбнулась уголками губ. – Только имейте в виду, этот рейс последний. Возвращаться на Левый берег вам придется пешком.

Этих двоих не напугала даже такая незавидная перспектива, наверное, они просто еще не слишком хорошо представляли здешние расстояния. Или, что более вероятно, рассчитывали на ее гостеприимство. Это они зря. Оставлять у себя случайных знакомых Марьяна не собиралась.

За окнами автобуса была почти кромешная тьма. В отличие от цивилизованного Левого берега, на Правом не горел ни один фонарь.

– Сад! – сообщил водитель, открывая переднюю дверь.

Марьяна встала, прошла к выходу, кожей чувствуя на себе любопытные взгляды сельчан. Завтра о том, что докторшу провожали ночью два каких-то залетных хлыща, будет известно всей округе. Иван наверняка расстроится, станет сначала злиться, а потом задаривать ее сорванными в чужих палисадниках цветами. Если бы не сломался его верный «уазик», домой бы она возвращалась с Иваном, а не на своих двоих в компании едва знакомых парней. Но «уазик» сломался, и случилось то, что случилось. А эта ночь… она и в самом деле тяжелая. Во всех смыслах…

Поддерживаемая Морганом под локоток, Марьяна спрыгнула на грунтовку, чуть поморщилась от боли в ступнях. Следом, как медведь из берлоги, выбрался Сотник, махнул водителю на прощание рукой. Автобус чихнул и, обдав их облаком выхлопных газов, резво покатился в сторону деревни. Стоило лишь затихнуть вдали звуку мотора, как их со всех сторон обступила плотная, почти непроглядная темнота, а тишина вокруг сделалась едва ли не осязаемой. В этот момент, всего на какое-то мгновение, Марьяна порадовалась, что она не одна. А потом выглянула луна, посеребрив темные кроны старых яблонь, и сиюминутная слабость отступила.

– Нам сюда! – Она шагнула на едва различимую в лунном свете тропинку.

– Смелая вы, однако, барышня, – хмыкнул Сотник. – Тут и днем-то непролазные джунгли, а ночью так и вовсе черт ногу сломит.

– Черт ногу не сломит, если не станет сходить с тропинки, – сказала Марьяна, ныряя в густую тень деревьев.

Джунгли… А ведь в чем-то он прав. Марьяна до сих пор помнила первое впечатление, которое вызвал у нее старый сад. Это было что-то неуловимое, не классифицируемое, на уровне инстинктов. Что-то вселяющее тревогу и необоснованную тоску. Или обоснованную?..

Тогда, почти год назад, Марьяна приказала себе не раскисать, списала все на нелегкий период адаптации. Ей, стопроцентной горожанке, и в самом деле было тяжело. Деревенская жизнь казалась жизнью на другой планете, полной непонятного, а иногда и пугающего. И аборигены отнеслись к ней, как к пришелице из другого мира, настороженно и не особо приветливо. Ждали доктора, а приехала какая-то сопливая девчонка, какая-то расфуфыренная городская цаца. И пришлось приспосабливаться, приноравливаться к жизни на другой планете, в самом центре старого яблоневого сада. Пришлось завоевывать сначала доверие, а потом и любовь аборигенов, доказывать свою состоятельность и профпригодность. Ей понадобилось несколько месяцев, чтобы стать здесь своей, но за эти несколько месяцев она, кажется, повзрослела на несколько лет.

Какое-то время они шли в полной тишине, а потом Сотник вдруг сказал:

– А ведь механизм до сих пор работает.

– Какой механизм? – Марьяна от неожиданности сбилась с шага.

– Тот самый, который спускает воду с колодца.

– Этого не может быть, – она покачала головой. – Все давно сломано.

– А как же ваш сторож спустил воду? – спросил Морган.

– Он не спускал. Вода ушла сама. – Марьяна поежилась. – А потом, когда тело… тело той девушки достали, колодец снова заполнился.

– Откуда вам знать, вас же здесь еще не было?

– Зато были все остальные, свидетели. Они рассказали, что колодец заполнился водой почти сразу. – Ей не хотелось об этом говорить. Не сейчас, не посреди непроглядной ночи. – Наверное, это был последний раз, когда механизм сработал. Случайно сработал, я думаю, – добавила она.

– Сегодня он тоже сработал, – сказал Морган.

– Что? – Марьяна замерла, обернулась к нему. В темноте его лицо казалось серым пятном, и это пугало.

– Сегодня днем мы хотели напиться из колодца. Мы рассказывали за ужином.

Да, что-то такое она припоминала. Они рассказывали…

– Но напиться нам не удалось. – Морган шагнул к ней, и серое пятно обрело наконец человеческие черты. – Как только мы сбросили в колодец ведро, вода начала уходить.

А ведь колодец совсем рядом. Если сейчас свернуть налево и пройти по вот этой тропинке…

– Эй, Марьяна, вы куда это? – Она уже шла к колодцу, когда услышала позади себя встревоженный голос Сотника.

– Хочу посмотреть. Убедиться.

– Обязательно ночью? То есть я хотел сказать, что ночью мы мало что сможем разглядеть. Если вам так уж хочется, то можно прийти утром. Хотя, сказать по правде, я не слишком хорошо понимаю, что интересного в пустом колодце.

– Я могу пойти одна, – бросила она, не оборачиваясь, – если вы боитесь.

– Кто боится?! – в один голос спросили Морган с Сотником.

– Мы, барышня, ничего не боимся. – Морган поймал ее за руку. – И раз уж вам взбрело в голову прогуляться посреди ночи к колодцу, то, так уж и быть, мы вас проводим.

– Меня не нужно провожать, я могу сама… – Она не договорила, замерла, до боли в пальцах сжав кулаки. – Вы ее видите? – сказала шепотом.

– Кого? – также шепотом спросил Сотник.

– Женщину. – А это уже Морган, спокойный, чуть насмешливый. Бесстрашный.

Серый, едва различимый силуэт был почти незаметен в темноте. Почему все они разом решили, что это женщина? Марьяна не знала, но неуемное любопытство и еще кое-что, в чем она боялась признаться самой себе, гнало ее вперед, к медленно отступающей в глубь сада фигуре.

– Подожди! – Морган не слишком вежливо дернул ее за руку. – Не так быстро. Еще свалишься куда.

– Я не свалюсь. – Она высвободилась. – Это возле колодца. Как раз того колодца, про который вы говорили.

– Значит, нас кто-то уже опередил, – буркнул Сотник.

– И я даже догадываюсь кто, – сказал Морган. – Слышите?

Из темноты доносилось едва различимое пение. Кажется, пение.

– Это дурочка, – Сотник вздохнул, как показалось Марьяне, с облегчением. – Ну, та, которая с коровой.

– Хаврошечка? – Марьяна остановилась.

– Не знаю, Хаврошечка она там или еще кто, но дамочка с явным приветом. С приветом и черной коровой, – добавил Сотник. – Грузила нас с Морганом сегодня у колодца, несла какую-то ахинею про то, что мы разбудили воду.