Сердце волка - Вольфганг Хольбайн Страница 15

Она толкнула лежавшее на столе записывающее устройство в сторону Баркова. Несколько секунд он недоверчиво смотрел на Ребекку, а затем медленно опустил пистолет, положил его перед собой на стол и взял кончиками пальцев «зажигалку».

— Надавите на крышечку, — произнесла Ребекка. — Слева. На пару секунд, а затем отпустите.

Барков снова недоверчиво посмотрел на Ребекку. Возможно, он мысленно спрашивал себя, не взорвется ли эта мнимая зажигалка и не оторвет ли ему руку или не случится ли еще что-нибудь похуже, если он послушается Ребекку. Наконец он мрачно кивнул и с силой надавил большим пальцем так, как подсказала Ребекка. Две последующие секунды стояла полная тишина, а затем из «зажигалки» раздался его голос — тихий и слегка искаженный, но вполне различимый: «…говорил, что не являюсь дезертиром и что действовал по заданию официальных органов. А это не одно и то же».

Глаза Баркова расширились от удивления:

— Кассетный магнитофон?

— Кассеты там нет, — Ребекка покачала головой и через силу улыбнулась. — Уж лучше бы я действительно взяла именно кассетный магнитофон. Его бы ваши приборчики точно не обнаружили. А это — электронное записывающее устройство — диктофон.

Барков кивнул. Он выглядел в равной степени и разочарованным, и пораженным.

— Удивительно! — воскликнул он. — Американские высокие технологии?

— Английские, — поправила его Ребекка. — И боюсь, уж слишком высокие. Я сама себя перехитрила.

— Похоже, что так, — согласился Барков.

Положив диктофон перед собой на стол, он секунд десять молча смотрел на него, а затем сказал, не поднимая глаз на Бекки:

— Мы ведь договорились, что не будет магнитофона.

— Я знаю, — ответила Ребекка. — А что бы я стала делать с интервью без подтверждающего материала? С таким же успехом я могла бы это интервью сочинить. — Она указала на папку. — Я ведь тогда еще не знала об этом.

Барков наконец поднял глаза.

— Я могу повторить лишь то, что уже говорил, моя милая, — вздохнул он. — Вы либо необычайно отважная, либо необычайно глупая женщина. Какое из этих двух качеств соответствует действительности?

— Возможно, между ними не такая уж и большая разница, — сказала Ребекка. — Что вы сейчас сделаете? Пристрелите меня?

Барков так посмотрел на свой револьвер, как будто стал серьезно размышлять над этим вариантом. Мысли у Штефана лихорадочно метались. Если Барков возьмет свой револьвер, Штефан должен будет что-то предпринять. Он еще не знал, что именно. Возможно, нужно будет резко перевернуть стол, чтобы хотя бы на время нейтрализовать Баркова и загородить стоявшему позади него военному зону обстрела. Но сзади стоял еще один военный. Он хотя и не был вооружен, но наверняка сумел бы прикончить их всех голыми руками, причем менее чем за пять секунд. Но он, Штефан, все-таки должен что-то предпринять. Хотя бы что-нибудь!

Однако Барков не стал брать свое оружие. Его следующий поступок был абсолютно неожиданным для Штефана: он вдруг рассмеялся и толкнул диктофон в сторону Ребекки. Штефан поймал себя на мысли, что еще никогда не видел на лице своей жены такое растерянное выражение, какое появилось в этот момент.

— Включите его, — сказал Барков.

— Что?! — изумленно спросила Ребекка.

— Включите его, — повторил Барков. — Ничего такого в этом нет. К тому же вы правы: кто-то когда-нибудь слышал о честном журналисте? Заберите эту штучку.

Ребекка нерешительно взяла диктофон и, посмотрев в течение нескольких секунд на Баркова с недоверием и изумлением, затем все же включила устройство.

— Вы… вы совсем выжили из ума! — пробормотал Висслер. — О Господи! Он ведь… он ведь мог нас всех убить! Вы хоть соображаете, что вы сделали? Мы же однозначно договорились, что…

— Замолчите, — оборвал его Барков. При этом он даже не взглянул на Висслера. — Пожалуйста, простите меня за невежливость. Я, наверное, иногда бываю чрезмерно настороженным. Это неизбежно происходит с теми, кто оказывается вне закона. Хотя, пожалуй, именно поэтому я до сих пор еще жив.

Он повернул голову и сказал несколько слов по-русски военному, стоявшему у окна. Тот тут же вышел из комнаты, а Барков продолжил разговор еще до того, как солдат закрыл за собой дверь:

— В этой папке вы найдете подтверждение всему тому, что я вам сказал. И еще кое-что.

— А почему вы делаете это именно сейчас? — спросила Ребекка. Она на удивление быстро пришла в себя. — Предположим, в этой папке действительно находятся документы, подтверждающие ваше заявление… Но зачем вы все это нам сообщаете? Вы разве уже не верите в то, ради чего вы и ваши люди столько вынесли?

Барков улыбнулся, однако это была мучительная и очень горькая улыбка, как будто Ребекка, сама того не ведая, сказала что-то такое, что больно задело этого человека.

— Я сейчас еще больше верю в то, что есть идеи, за которые стоит отдать свою жизнь, — тихо произнес он. — Идеалы. Мечты. Принципы… Но я не глупец, и тем более не слепой. Я верю во все это, а вот те люди, на которых я работаю, уже явно не верят.

— Означает ли это, что вы хотите… соскочить? — нерешительно проговорила Ребекка.

— Соскочить? Это так теперь называется? Интересно!

Барков пару секунд молчал, словно размышляя над точным значением этого слова. Затем он покачал головой:

— Нет, это не так. Я вовсе не собираюсь «соскочить». Я просто хочу остаться в живых. И мои люди — тоже. Материалы в этой папке — своего рода страховка для нас. Видите ли, милая моя, изменилось не только время — изменились и люди, которым я раньше доверял.

— Вы имеете в виду, что вас хотят укокошить? — Штефан выразил суть дела одной фразой.

— Укокошить? — Барков усмехнулся. — Вы выражаетесь так вычурно… Странно. Раньше я этого не замечал. Но вы правы. Я… стал неудобен кое-кому. Потому что я слишком много знаю и мог бы рассказать слишком многое про слишком многих людей, отчего могло бы подняться слишком много пыли, — так, кажется, у вас принято говорить? За последний месяц мои люди перехватили нескольких наемных убийц, направленных сюда, чтобы меня прикончить. За ними последуют другие. Мы перехватим и их, но явятся следующие. И рано или поздно кому-нибудь из них удастся выполнить свою задачу. — Он пожал плечами. — Если верить статистике.

— Я понимаю, — сказала Ребекка. — Вы надеетесь, что останетесь в живых, если мы предадим эти материалы огласке.

— Нет, — возразил Барков. — Я не идиот и понимаю, что они все равно меня убьют.

— Они?

— КГБ, ЦРУ, мусульмане… — Барков вскинул руки. — У меня слишком много врагов. Даже если вам удастся опубликовать эти материалы, меня все равно не оставят в живых. Я, конечно, просто так не сдамся, но рано или поздно они до меня все же доберутся. Так что дело не во мне.

— А в ком или в чем? — спросил Висслер. — В мести?