Проклятый дар - Татьяна Корсакова Страница 15

– Там партизаны. – Ася покосилась на дверь. – Я слышала, там Алесь Прокопчик. А вы говорили, что нет тут никого.

– Ну-ка, отойди от двери! – скомандовала хозяйка.

– Но как же? Они же…

В эту же секунду в дверь снова постучали.

– Ася, впусти! Ночь такая холодная…

– Не Алесь это. – Старуха покачала головой. – Чудится.

– Ну как же чудится, если я своими собственными ушами слышала?! И вы тоже слышали! Может, они заблудились на болоте? Может, им помощь какая нужна?

– Заблудились. Тут ты, девка, права. Да только ты им сейчас не помощница. Спать иди.

– Как же можно спать, когда там люди?! – Ася снова попыталась подойти к двери, но гадюка опять предупреждающе зашипела.

– Там не люди. – Старуха схватила девушку за руку, сжала с такой силой, что стало больно.

– Да что вы такое говорите?! – Ася высвободилась из цепких пальцев, бросилась к окошку, заорала во все горло: – Алесь, я здесь!

– Дура девка. – Хозяйка больше не пыталась ее удержать, стояла за спиной, шептала что-то непонятное.

Ася прижалась лицом к стеклу, вглядываясь в клубящееся за окном сизое марево. Вот из тумана выплыл человек, приветственно взмахнул рукой. Телогрейка, ватные штаны, автомат через плечо, пропитанная чем-то черным повязка на вихрастой голове. Только лица не разглядеть, но и без того ясно, что это Алесь.

Бормотание за спиной тем временем становилось все громче, все быстрее. Ася обернулась – старуха юлой вертелась по избушке, присыпая чем-то порог и углы. Последняя жменя [3]просыпалась девушке на волосы, припорошила узкий подоконник. Как же это Асю угораздило попасть в гости к сумасшедшей?..

– Бабушка, да что ж вы делаете?! Там же свои! – Ася тряхнула головой, сметая с волос эту сыпучую мерзость, и снова обернулась к окну.

…Он стоял прямо за стеклом и смотрел невидящими мертвыми глазами, за его спиной клубился и извивался гигантскими змеями туман.

– Пусти нас, – прошептали бескровные губы, и Ася, крепко зажмурившись, заорала во весь голос.

– А ведь и вправду видишь. – На плечо легла высохшая рука. – Ну-ка, от окошка… Иди вон, на лавке посиди, а я с ним сама поговорю.

Старуха оттолкнула парализованную Асю от окна, положила ладони на стекло и, вглядываясь незрячими глазами в лицо ночного гостя, снова что-то зашептала.

Вот почему она Шептуха. Она не хвори заговаривает, а вот таких пустоглазых, неживых заговаривает… От этой мысли глупой и нерациональной Асе вдруг сделалось совсем плохо, земляной пол под ногами вздыбился, а непроглядная темнота накрыла с головой.

* * *

Матвей проработал в больнице уже без малого две недели. Срок слишком короткий, чтобы освоиться окончательно, но достаточный, чтобы больше разобраться в законах и порядках этого места, понять, кто чем дышит. Проще всего было подстроиться под Петровича. После того, самого первого, инцидента с пациенткой из палаты номер четырнадцать их с Петровичем отношения больше ни разу не выходили за рамки служебных, разговаривали напарники только о работе, а личную жизнь подопечных благоразумно оставляли в стороне.

Всего за какую-то неделю Матвей успел попасть в любимчики к сестре-хозяйке Тихоновне и в опалу к главврачу. Тихоновна полюбила его материнской любовью за аккуратность и вежливость, называла сынком и обещала в следующем месяце выдать почти новую, очень красивую, поступившую в рамках гуманитарной помощи робу. За заботу Матвей презентовал Тихоновне коробку шоколадных конфет и таким вот нехитрым подхалимажем окончательно завоевал ее сердце.

С главным все было намного хуже. То, что радовало Тихоновну, отчего-то вызывало подозрения у доктора Джекила. На отутюженный и накрахмаленный халат Матвея он смотрел с какой-то многозначительной недоверчивостью, настороженно принюхивался к недешевому, в общем-то, парфюму, прислушивался к лишенной матерщинного колорита речи и однажды, не выдержав, пригласил к себе в кабинет.

Кабинет был под стать хозяину, такой же лощеный и безупречный, с красующимися на стенах дипломами, с портретом Юнга в красном углу, с лаконичной офисной мебелью и белыми жалюзи на окнах. Даже странно, что при кажущейся любви ко всему яркому и веселому, настраивающему на позитивную волну, свою личную территорию главврач обустроил так вот просто и даже блекло. Может, устал от внешней радости?

– Я вот о чем хотел с вами поговорить, дружочек. – Доктор Джекил вальяжно раскинулся в удобном кожаном кресле и снисходительно поглядывал на Матвея, ерзающего на жестком и чертовски неудобном офисном стуле. – Мне хотелось бы понять, что привело вас в мою больницу. – Он так и сказал «моя больница», без тени иронии, с полной уверенностью, что все вокруг целиком и полностью принадлежит ему одному. И от этой наглой самоуверенности Матвей даже пропустил мимо ушей оскорбительное обращение «дружочек».

– В каком смысле – что привело? – спросил он озадаченно.

– Видите ли, э… к сожалению, не помню, как вас зовут…

– Матвей Сергеевич.

– Видите ли, Матвей, – отчество этот гад намеренно пропустил, – я ведь в некотором роде профессионал и в людях разбираться умею.

– Даже в психически здоровых? – с наивной улыбкой уточнил Матвей, которому этот разговор нравился все меньше и меньше.

– А кто сказал, что в нашем мире есть хоть один стопроцентно психически здоровый человек? – Доктор Джекил растянул губы в вежливой усмешке. – При желании патологию можно найти у каждого.

– При чьем желании? – От слов Стешко и его гаденькой усмешки вдруг повеяло развитым коммунизмом с его принудительной психиатрией.

– Это я образно выражаясь. – Главврач пожал плечами, достал из ящика стола жестяную коробку монпансье, сунул несколько конфеток в рот, а жестянку придвинул Матвею. – Угощайтесь, дружочек.

Вот сейчас за «дружочка» Матвей был готов набить этому самодовольному уроду морду, но взял себя в руки, вспомнив о том, что им с Галкой просто до зарезу нужны деньги. Надо просто не забывать, что перед ним типичный манипулятор, и не позволять втягивать себя в эти непонятные психиатрические игры.

– Спасибо, Егор Васильевич, вы очень любезны. – Монпансье было таким кислым, что свело скулы. Или это не от монпансье?.. – Так что конкретно вас интересует? – Проглотив превратившуюся в серную кислоту слюну, Матвею удалось даже улыбнуться.

– Меня интересует, что такой интересный и образованный молодой человек делает в таком неинтересном месте, как моя больница. – Доктор Джекил смотрел поверх стильных очочков, и взгляд его Матвею очень не нравился.

– Обстоятельства, Егор Васильевич. – Парень неопределенно развел руками. – Вынужденные обстоятельства.