Жертвоприношение - Грэхем Мастертон Страница 14

– Как давно она там? – недоуменно спросил я.

Гарри Мартин пожал плечами:

– Сколько себя помню.

– И сколько же?

– Эта крыса была там, еще когда я был мальчишкой. А мне уже шестьдесят семь. Как у вас с «рифметикой»?

У меня закралось подозрение, что Гарри Мартин разыгрывает меня. С этими старыми деревенскими чудаками нужно быть настороже. Они любят всех дурачить. Их россказни с каждым поворотом сюжета становятся все абсурднее и абсурднее, пока по их озорному взгляду вы вдруг не понимаете, что вас водят за нос.

– Крысы обычно не живут так долго, не так ли? Я спускался со своим другом в лондонскую канализацию, и он сказал, что они живут от силы года три-четыре.

– Но Фортифут-хаус – это же не лондонская канализация, правда? – парировал Гарри Мартин. – И эта крыса не похожа на других крыс. На самом деле, многие говорят, что это вовсе не крыса.

В этой обычной, заставленной мебелью гостиной слова Гарри Мартина прозвучали особенно тревожно. Солнечный свет падал на телевизор и освещал корабельный штурвал с копией аквариума в центре. Пчелы с гудением сновали туда-сюда через открытые окна. Это вовсе не крыса? Что он имел в виду? Может, он так пошутил. Но его испещренное глубокими морщинами лицо хранило абсолютную серьезность. И если это была шутка, я не понимал ее смысла.

– Раз это не крыса, тогда что?

Гарри Мартин покачал головой:

– Не знаю. Никогда не знал. И не интересовался.

– Раньше Тарранты не просили вас избавить их от нее?

– Тарранты никогда не жили здесь подолгу. Они купили этот дом за бесценок, потому что он очень давно пустовал. И у них была на него куча планов. Бассейн, пристройки и все такое. Они пережили несколько нехороших ночей и после этого бывали здесь нечасто. А потом выдалась действительно плохая ночь, и больше они здесь не появлялись.

– Что значит «действительно плохая ночь»?

Гарри Мартин выпустил тонкую струйку дыма. По выражению его лица сложно было понять, о чем он думает.

– Огни и звуки. Яркие огни, как они сказали. И звуки, ни на что не похожие. А еще голоса, необычно громкие голоса.

Я откинулся на спинку.

– Кое-кто еще рассказывал мне об этом. Женщина по имени Дорис, из пляжного кафе.

– Да. Старая бедная Дорис. Она была Белчер, до того как вышла замуж за Рэндалла.

– Боюсь, мне это ни о чем не говорит.

– Говорило бы, если б вы родились и выросли в Бончерче. Белчеры были очень странными. Мистер Белчер, отец Дорис, был учителем местной школы. А Джордж Белчер, брат Дорис, заработал кучу денег, запатентовав какой-то лак для лодок. Но он всегда был странным. Говорил, что он видел ту крысу посреди бела дня. Но ему, конечно, никто не верил.

– Он живет где-то здесь?

– Джордж? Нет, уже нет. Таблетки и виски доконали его. Таблетки и виски.

В дом с крыльца вошла миссис Мартин и спросила, не хотим ли мы чаю. Гарри ответил согласием, даже не спросив меня. Миссис Мартин принесла поднос с печеньем и кексом и две чашки крепкого, уже подслащенного чая.

– Так что посоветуете мне сделать с этой крысой? – спросил я Гарри Мартина. – Всегда думал, что это крыса. И пусть даже это что-то другое.

Тот задумчиво надул щеки.

– Полагаю, вам удалось уговорить меня взглянуть на нее.

Однако из кухни почти сразу же появилась миссис Мартин и резко прервала его:

– Ты на пенсии. И занимаешься сейчас садоводством. Мне уже надоело, что совет продолжает просить тебя ловить крыс.

Гарри Мартин многозначительно посмотрел на меня поверх своей чашки.

– Думаю, ты права, – ответил он.

– Конечно, права, – заявила его жена. – Тебе шестьдесят семь. Не хочу, чтобы ты лазил по чердакам и искал крыс. И все тут.

– Да, думаю, ты права, – повторил Гарри Мартин и одарил меня еще более многозначительным взглядом.

Я допил чай. На дне чашки остался слой сахара.

– В таком случае я, наверное, лучше пойду, – сказал я. – Может, вызову какого-нибудь крысолова из Портсмута.

– Попробуйте обратиться в «Рентокил» в Райде, – предложила миссис Мартин.

– Хорошо, спасибо, – ответил я. – И благодарю за кекс.

– Сама пекла, – сказала она, провожая меня до крыльца.

Гарри Мартин остался сидеть в своем кресле, но поднял руку и сказал:

– Пока.

В саду миссис Мартин неожиданно схватила меня за рукав.

– Послушайте, – сказала она. – Я не хочу, чтобы Гарри ловил ту тварь, вот все, что я собиралась сказать.

– Хорошо-хорошо, я понял, – заверил я ее.

– Эта тварь хочет, чтобы ее оставили в покое, и больше ничего, – произнесла она. Из-за потекшего от жары макияжа лицо у нее казалось глянцевым, как у пластиковой куклы. Зрачки были крошечными.

– Мне нужно избавиться от нее каким-то образом, – сказал я. – Я должен отремонтировать дом, декорировать и подготовить его к продаже.

Миссис Мартин вцепилась в мой рукав еще сильнее:

– Вы можете отремонтировать дом сегодня, но не вчера.

– Извините, не понял.

– Что ж, если бы вы жили там достаточно давно, то поняли бы. Этот дом не всегда существует здесь и сейчас. Он есть и в прошлом и в будущем. Его вообще нельзя было строить, но раз он построен, уже никто ничего не сможет сделать. И вы ничего не сможете сделать. И Гарри тоже. Он испытывает определенный интерес к этому дому, очень личный. Только не спрашивайте меня об этом. Но не просите его ловить ту тварь и не позволяйте ему.

– Хорошо, обещаю. Больше не буду просить.

– Как насчет еще чайку, Вера? – крикнул из гостиной Гарри.

– Успокойся! – крикнула в ответ миссис Мартин и снова повернулась ко мне: – Перекреститесь и поклянитесь.

– Обещаю. Я просто хочу понять, что это за тварь.

– Думаю, это крыса.

– Крыса, которой уже шестьдесят лет?

– Бывают же ошибки природы? Трехногие собаки, черепахи, живущие двести лет.

– Вы знаете, что это? – спросил я ее.

Глаза у нее дрогнули. Она отпустила мой рукав и вытерла руки о свой цветочный фартук.

– Вы ведь знаете, что это такое, да? – надавил я.

– Не совсем. Я знаю ее имя.

– У нее есть имя?

Она выглядела смущенной.

– Я узнала о ней, когда еще была маленькой девочкой. Мама рассказывала мне на ночь страшные истории про нее. Говорила, что, если я буду брать чужое или обманывать, эта тварь придет ночью и унесет туда, где нет времени. И что она проделает со мной ужасные вещи.