Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун Страница 14

Наша свадьба должна была состояться в самое ближайшее время, если бы не помешали печальные обстоятельства. В одном из отдаленных уголков королевства жила подруга Клариссы, страдавшая чахоткой. Болезнь шла к печальной развязке, и умирающая девушка в отчаянии звала Кларису к себе, чтобы обрести утешение перед кончиной и испустить дух у нее на руках. Таково было последнее желание подруги Кларисы.

Разумеется, подобную просьбу игнорировать невозможно. Пришлось смириться с задержкой, возникшей на пути к окончательному исполнению моих желаний. Ситуация была столь прискорбной и безотлагательной, что мне и в голову не пришло бы роптать, когда чуткая и отзывчивая Клариса ринулась исполнять свой долг по отношению к умирающей подруге. Я сопровождал ее в этой поездке, пробыл с ними несколько дней, а потом вернулся в столицу. Невозможно было даже вообразить, что разлука затянется на целый месяц. Прощаясь и договариваясь, когда вернусь за ней, я не чувствовал никакой угрозы нашему счастью. Радостные мысли переполняли меня. Почему не было знака свыше, предупреждающего о ловушках, уготованных мне впереди? Тот, кто вел поезд моей жизни к неотвратимому крушению, действовал так осмотрительно, что я ничего не заподозрил и не насторожился.

Развязка уже близка. Сомневаюсь, хватит ли мне сил поведать о том, что вызывает у меня такое отвращение. Понимаю, что надо собраться с духом и продолжать, но мое мужество, похоже, истощилось. Хочу еще немного задержаться на событиях, предшествовавших катастрофе. Произошло несколько случаев, без упоминания которых эта история будет неполной. Я расскажу их последовательно, один за другим, хоть немного отсрочив таким образом ужасный конец, повергающий меня в дрожь. Надеюсь, когда я завершу свою исповедь, вы простите мне эту временную слабость.

Помните возлюбленного моей госпожи? Я описывал, как вследствие происков ее брата она была вынуждена отказаться от брака с ним. Больше двадцати лет прошло со дня их расставания. Выходец из небогатой семьи, он, не имея других средств к существованию, освоил профессию военного хирурга. Госпожа не только настояла, чтобы он покинул страну, но и оплатила все расходы на дорогу Его разум какое-то время был затуманен страстью, но миссис Лоример без особого труда удалось объяснить ему, что это действительно необходимо. Под грузом неопровержимых доводов он признал, что она права, не погнушался принять ее дары и использовал любую возможность, чтобы поддерживать с ней переписку во время разлуки.

Ее стараниями он поступил на службу в Ост-Индскую компанию. Госпожа периодически получала весточки о его перемещениях. Компания вела войну с колониальными властями. Он участвовал в жестоком сражении, в котором англичане были побеждены и понесли значительные потери. И если прежде через переписку и другие источники госпожа имела о нем сведения, то после этого поражения связь прервалась, и никакими способами она не могла ничего о нем разузнать. Оставалось лишь гадать, что с ним случилось: то ли он погиб, то ли попал в плен.

По возвращении в Дублин я застал госпожу за беседой с каким-то незнакомцем. Она любезно представила нас друг другу. Я разглядывал и слушал его с большим интересом. Манеры этого человека свидетельствовали о благородстве, а загорелое обветренное лицо – о долгих и беспокойных скитаниях. Морщины на лбу были скорее следствием перенесенных невзгод и страданий, нежели приметой возраста. Его речи, полные воспоминаний о прошлом и сожалений о том, что жизнь сложилась совсем не так, как хотелось, вызывали у меня живое участие, а открытость и достоинство, с которыми он вел беседу, говорили о нем как о натуре незаурядной.

Когда незнакомец распрощался с нами, госпожа объяснила мне, кто он. Оказалось, что именно в него она в юности была влюблена. Несколькими днями ранее он вдруг внезапно объявился и поведал увлекательную историю своих странствий. Отсутствие писем объяснялось его совершенно невероятной жизнью в эти годы. Он бежал из тюрьмы в Хайдарабаде и пешком, под разными обличьями, прошел весь северный Индостан. Некоторое время он обучался в Бенаресе и в медресе при мечети, совершил паломничество в Мекку и к местам поклонения Владыке Вселенной Кришну, пока в конце концов не добрался до турецкой границы. Там он обосновался на несколько лет, добывая средства к существованию хирургической практикой. Но потом от практики пришлось отказаться. Причиной тому послужила дуэль между двумя шотландскими подданными. Один из них, переменив веру, обручился с дочерью православного грека, весьма богатого торговца. В результате поединка он погиб, и семья невесты не только добилась смертного приговора для его соперника, но потребовала наказания для всех, кто имел отношение к дуэли.

Чтобы избежать грозившей ему опасности, возлюбленный моей госпожи вынужден был искать новое пристанище. Константинополь он покинул с такой поспешностью, что остался совсем без гроша, и индийские владения Александра пересек как нищий бродяга. Земли Филиппа и его наследников прошел также с сумой за плечами. Выйдя невредимым из многих передряг, он добрался до Салоников, откуда приплыл в Венецию, а потом, преодолев Апеннины, спустился в Тоскану. Здесь он надолго попал в плен к бандитам с большой дороги. Видя его миролюбивое обхождение и к тому же испытывая нужду в медицинской помощи, они решили сохранить ему жизнь, но, разумеется, отняли у него свободу и принудили делить их общество. Однако и это время пещерного заточения и разбойничьих пиров он провел не без пользы, закалив свой характер. Новый знакомый вызывал у меня неподдельный интерес, а его жизнь свидетельствовала о недюжинном уме и безграничной храбрости.

Совершив побег от бандитов, он прошел берегом Арно к Лехгорну и оттуда добрался до Америки, обогатившись опытом, но не обретя счастья.

И тут судьба неожиданно вновь улыбнулась ему. Госпожа была свободна и независима. Хотя она уже не питала к Сарсфилду, как звали ее бывшего возлюбленного, той, прежней, девичьей страсти, однако достоинств у него с годами не стало меньше, и оба они еще далеко не достигли того возраста, когда любовь кажется утопией, а брак безумием. Между ними установились доверительные отношения. Щедрость миссис Лоример позволила Сарсфилду избавиться от бедности. По крайней мере, убеждала она своего друга, ему не нужно будет больше скитаться по свету, и он сможет провести остаток жизни в довольстве и покое. Все его сомнения пали под напором ее разумных увещеваний и настойчивых просьб.

Между мной и Сарсфилдом постепенно возникла сердечная близость. Мы часто общались, вели непринужденные беседы. Он рассказывал мне о своих странствиях, делился мыслями, чувствами, богатым жизненным опытом, Вспоминая перипетии юности, не обошел он молчанием и отношений с моей покровительницей, о которых до сих пор я знал лишь в общих чертах. В его словах, адресованных ей, я постоянно находил поводы, чтобы вновь восхититься ее общепризнанными добродетелями, и с глубокой горечью отмечал, сколько зла причинил этой благороднейшей женщине ее брат. Рассказ о черных делах Артура Уайетта, усиленный и драматизированный красноречием Сарсфилда, поверг меня в ужас. Будь подобный персонаж вымыслом поэта, я и то засомневался бы в здравом уме сочинителя, ибо всегда считал, что человек – создание сложное и в каждом есть как хорошее, так и дурное. Эта моя теория людских страстей не позволяла мне верить, что кто-то может быть настолько одержимым злом, чтобы получать удовольствие от мук и страданий других людей.