Большая книга ужасов – 65 - Елена Усачева Страница 14

Вечерело. Теплый августовский день быстро сворачивал гостеприимную поляну с солнечными бликами и шершавым воздухом, ронял росу. Становилось холодно. От озноба стало чесаться все тело. Крапива, шиповник – они сделали свое злое дело. А еще меня колотило от голода. Давно не была такой голодной. Я успела только позавтракать. Молоко пила. Дальше все закрутилось.

Набежавшую слезу стерла. Подождите, я еще не сдалась.

Речку я переплывала в одежде. Потом брела вдоль берега прочь от деревни, вспоминая сумасшедшую охоту.

Не ожидала я, что наши люди такие азартные. На мои поиски поднялась вся малышня. Сначала они, конечно, испугались. И долго к окончательно развалившемуся дому никто не подходил. Мелкий плакал. Я раскидывала доски, но балка была слишком тяжелой, чтобы я могла ее поднять одна. Вытаскивали его уже без меня.

Спасенный Мелкий заходился в истеричных криках:

– Это она! Она во всем виновата! Это она заманила меня в дом. Она его обрушила. Посмотрела на потолок и обрушила.

Он икал и булькал. Выпитая вода выливалась у него из носа. Я быстренько смоталась, потому что объяснять разволновавшимся взрослым, кто и в чем виноват, бессмысленно. Вот успокоятся, тогда можно будет разбираться. Все-таки это они за мной охотились, а не я за ними.

После случившегося самое время было идти домой, пить молоко, успокаивать нервы. Но домой я не попала. У крыльца дежурили Ляшко с Веревкиным. А вдоль огородного забора рассекала на самокатах банда девчонок. Понадеявшись на женскую солидарность, я полезла через забор. Но девчонки подняли такой визг, что мне пришлось бежать, прячась за высокими кустами чертополоха.

– Где она? – тут же налетели на крик мальчишки.

У Веревкина к багажнику велосипеда было прикреплено ведро. В нем что-то дребезжало. Уж не камней ли они набрали? С этих сумасшедших станется.

Я сидела в кустах, и мне было чертовски обидно. Вон он, мой дом, совсем рядом, руку протянуть. Добежать бы до Шарика и спустить его с цепи. И пусть закидают камнями. Главное, я окажусь дома, за надежной дверью.

Как только я эту дверь представила, сразу поняла, что никакая она не надежная. Если захотят побить – побьют, и бабушка их не остановит. Еще чего плохое сделают – дверь сломают или окна расколошматят. Бабушка этого не переживет.

Поэтому я сбежала, перебралась через реку, сделала большой крюк по полю, прошла краем леса, чтобы никто не видел, как я иду. И вот теперь я сидела под ивами у затона, не зная, что делать. Одежда у меня высохла, но все равно было холодно. Голова пухла от разных мыслей, среди которых была главная – я не понимала, что происходит. Ну хорошо, сглупили мы с Вичкой, в шутку забрались в дом и вызвали Юлечку. В тот вечер ничего не произошло, и мы радостно разбежались по кроватям.

Предположим, что Юлечка все-таки появилась и я стала ее видеть. Даже не так – я ее представила, и она пришла. Дальше стали происходить странные вещи. Заболела баба Шура, на Вичку упала крыша, ревматизм схватил мою бабушку. И верхом всего стал сегодняшний день, когда Шульпяков вдруг полез целоваться. Понеслись слухи. Утопился велосипед. Погоня.

Больше всего меня смущало то, что Мелкому меня выдала Юлечка. Он вполне себе мог безобидно выбраться на улицу и побежать меня искать еще где-нибудь. Но она специально уронила табуретку. Поэтому он меня увидел, поэтому он, дурак, радостно прыгнул. А зовут его, оказывается, не Санек и не Серега, а Миша. Это уже его мать кричала в панике. Приехал на него смотреть все тот же фельдшер. Скоро он у нас пропишется.