Черная книга смерти - Гордон Далквист Страница 14

— Доктор Свенсон купил несколько пачек датских сигарет у одного из рыбаков, — возразила Элоиза. — Видите эту фабричную марку?

Она перевернула окурок на ладони, и мисс Темпл разглядела маленькую золотую птичку.

— Что ж, — сказала мисс Темпл, — возможно, он говорит еще кое о чем. Я тоже нашла окурок, хотя не знаю, есть ли на нем такая марка. Нашла его в этом пустом доме по пути из конюшни. Если доктор тоже был в доме…

— Вы заходили в этот пустой дом? Одна? При том, что вокруг происходят убийства?

— Я не знала, что тут происходят убийства… — начала мисс Темпл.

— И вы не моргнув глазом солгали нам всем внизу!

— А что я должна была говорить? Я не знаю этих людей, не знаю, какие у них интересы…

— Интересы? — воскликнула Элоиза. — Да при чем тут какие-то интересы — они просто пытались вам помочь!

— Но почему?

— Из чувства доброты, Селеста! Обычная порядочность…

— Ах, Элоиза! Волосы, следы ног… а теперь еще и эти убийства здесь! Этот пустой дом принадлежал последним по времени жертвам…

Элоиза бросила окурок на пол.

— Мы стали искать вас, Селеста, как только я узнала о том, что здесь случилось. Мы дошли до самых конюшен! Мы должны были встретить вас по дороге! Но вы исчезли! Я была так взволнована, так перепугана!

— Ну, с вами же были эти плечистые ребята, — возразила мисс Темпл.

— Я боялась за вас!

— Но я обнаружила…

— Мы обнаружили, что нам грозит серьезная опасность! Мы обнаружили, что и доктор, и Кардинал побывали здесь, но мы не знаем, выбрались ли они отсюда живыми!

Эта мысль как-то не пришла в голову мисс Темпл. Она была рада найти книгу Чаня, но даже не подумала о том, что это может быть знаком несчастья, постигшего Кардинала. И вот тогда, взглянув на Элоизу, не отрывавшую взгляда от окурка, мисс Темпл заметила слезы в ее глазах. Да, Элоиза права! Могло случиться что угодно, и Чань с доктором, возможно, убиты.

— Нет-нет, — начала она с обнадеживающей улыбкой. — Я уверена, наши друзья в безопасности…

Но по щекам Элоизы уже текли слезы. Она резко вскрикнула:

— Откуда вам это знать, Селеста Темпл? Вы — упрямое существо, вы беззаботно проспали эти дни, когда случались убийства. У вас есть деньги, вы уверены в себе. Сколько раз ваша самонадеянность заводила вас в переделки! И раз за разом вас спасали те самые люди, что теперь мертвы или пропали неизвестно куда. Я столько ночей охраняла вас, охраняла одна, а вы с вашей склонностью к капризам и авантюрам бросили меня, как только вам вожжа попала под хвост!

Первым желанием мисс Темпл было отхлестать Элоизу по щекам. Но ее так поразила эта вспышка, что все вылилось лишь в холодное отвращение, которое поселилось в серых глазах Селесты. Прежде живые, они теперь смотрели настороженно и безжалостно — взгляд кошки, от которой не знаешь, чего ждать.

Элоиза тут же прижала руку ко рту, глаза ее широко раскрылись.

— Ах, Селеста, извините… я не хотела… простите, бога ради.

Но мисс Темпл слышала подобные слова и раньше, всю свою жизнь, из уст самых разных людей, начиная от ее властного отца и кончая последней кухаркой, слышала так часто, что ее знакомые делились на тех, кто выговорил их (или, как ей казалось, был готов выговорить), и тех, кто, как Чань, Свенсон и до этого момента Элоиза, не сделали этого. Мисс Темпл была вынуждена поддерживать общение с теми, кто принадлежал к первой категории, но характер отношений, разумеется, безвозвратно менялся, и теперь, глядя холодным взором на миссис Дуджонг, мисс Темпл не замечала на лице этой женщины того, что менее своевольный человек назвал бы искренним раскаянием. Вместо этого, мисс Темпл волевым усилием снова похоронила чувства в глубине своего сердца и переместила свое внимание — словно тяжелый чемодан на вокзальной платформе — на самые насущные и важные проблемы: рядом с ними всякая личная неприязнь казалась малосущественной.

— Не будем об этом, — тихо сказала она.

— Нет-нет, это было ужасно, извините меня, — Элоиза подавила невольный бесцеремонный всхлип, — я просто испугана! И еще после ссоры с доктором, нашей дурацкой, дурацкой ссоры…

— Это явно не имеет ко мне никакого отношения. — Мисс Темпл воспользовалась возможностью, чтобы подняться, разгладить на себе платье и выйти из пределов досягаемости утешительно-просительных, исполненных чувства вины рук. — Единственная моя забота — спутать их планы и расправиться с этими подлыми убийцами. А также узнать, кто стоит за этими преступлениями и выжил ли кто-нибудь еще из пассажиров дирижабля. Речь идет о человеческих жизнях — нам надо найти ответы, Элоиза!

— Конечно… Селеста…

— И тут встает другой вопрос — я не могла его задать там, внизу. За время ваших поисков вы не видели на улице кого-нибудь еще?

— А должна была?

Мисс Темпл пожала плечами. Элоиза внимательно наблюдала за ней, готовая пуститься в новые извинения. Мисс Темпл улыбнулась так любезно, как только могла.

— Я только сегодня утром поднялась с постели. И мне теперь вдруг захотелось одного: лечь и закрыть глаза.

— Конечно. Я скажу миссис Доб, что мы поедим попозже — вы должны отдыхать столько, сколько нужно.

— Это так мило с вашей стороны, — сказала мисс Темпл. — Не могли бы вы забрать лампу и закрыть дверь?

Лёжа в темноте, лицом к сосновым доскам стены, и держа в руках «Персефону», мисс Темпл убеждала себя, что по большому счету так все выходит проще… и кто знает, может быть, ссора Элоизы с доктором Свенсоном тоже вспыхнула из-за взбалмошности и близорукости этой ненадежной, капризной женщины, которая, откровенно говоря, всегда была лишь обузой. Мисс Темпл набрала в грудь побольше воздуха и медленно выпустила его, чувствуя, как перехватывает в горле. Ничто не изменилось, только теперь еще важнее вернуться в город. Если она уснет в поезде, можно будет и вовсе не разговаривать с Элоизой, разве что с билетами разобраться. И в ее семейный загородный дом совсем не надо ехать. Мисс Темпл снимет номер в другой гостинице. Чань и Свенсон найдут ее и там. Если только они живы.

Она снова вздохнула, села, прошуршав нижними юбками, и нашла на ощупь свечу и спичку. Ей не хотелось думать ни про Элоизу, ни про перекошенное, смертельно-бледное лицо в окне, ни про видения из синей книги, ни про графиню, ни про Роджера. И вообще думать не хотелось ни о чем. Мисс Темпл посмотрела на книгу, которую держала в руке, и подалась поближе к свету.

Она не питала пристрастия ни к поэзии, ни вообще к чтению, если уж на то пошло. А если и брала в руки книгу, то обычно по чьему-нибудь настоянию — гувернантки, учителя, родственников, — а потому книги вызывали у нее лишь негодование и раздражение. И тем не менее мисс Темпл воображала, что поэзия для Чаня — то же самое, что географические атласы для нее самой; из всех книг только атласы не вызывали у нее отвращения. Она открыла книгу и начала ее листать, прикидывая количество текста на страницу (не очень много) и общее число страниц (тоже не очень много). Легкое чтение, как раз для таких вот нетерпеливых, с другой стороны, именно это уязвляло ее гордыню.