Хочу сны. Игра уравнителей - Марк Йерго Страница 14

Учитель и ученик набирали темп, пока первый не бросил через плечо:

– Не отставай.

Гуру повернул влево, и стена перед ним неожиданно ожила. Посыпалась штукатурка, за которой кирпичная кладка перекладывалась и расступалась, образуя проход в тёмную пустоту.

Учитель шагнул вперёд. Ошарашенный Ньютон последовал за ним. Хранители за спиной возмущённо застонали, и, обернувшись, Ньютон ужаснулся от вида раскрывшихся безразмерных ртов. Но стена вновь перестроилась, запечатав проход. Лишь две тени успели проскочить внутрь и тут же исчезли, как и всё остальное.

Ньютон оказался в темноте, где не было ничего, кроме его дыхания и уверенных шагов Гуру, за которыми он слепо спешил, стараясь оторваться от страха, облизывающего затылок.

– Просто иди, – спокойный голос учителя раздался так громко, что Виктору показалось, словно он прозвучал у него в голове, и панические удары сердца стихли.

Вновь заскрежетала кирпичная кладка. По глазам ударил свет. Ньютон не успел ничего разглядеть, как крепкая рука схватила его за шиворот и буквально вырвала из тьмы в коридор, залитый холодный светом люминесцентных ламп.

Не удержав равновесия, Ньютон упал на чистый зелёный кафель. Гуру же встал напротив прохода, готовясь к появлению хранителей. Рваный шёпот из тьмы усилился, и в проёме возник огромный, намного больше остальных хранитель. От его густого рёва кишечник Ньютона беспощадно задрожал, и на миг сноходец увидел в пасти чудовища отражение знакомого лица, похожего на его собственное. Ньютон зажмурился от внезапного гула в ушах, задержал дыхание, но через миг всё стихло. Он выдохнул, открыл глаза и увидел учителя, стоявшего перед вновь запечатанной стеной.

– Как вы это сделали? – спросил Ньютон, поднимаясь с пола. – Как прогнали хранителя?

– Не прогнал, а переместил, – хмуро ответил Гуру и встревоженно обернулся на шелестящий звук слева.

По стерильно чистому больничному коридору, оскверняя ровный холодный свет, к сноходцам приближалась новая стая.

Гуру едва слышно выругался и побежал навстречу хранителям, доставая что-то из кармана. Ньютон оторопел, но когда учитель остановился около массивной стальной двери и вставил в замочную скважину длинный ключ, похожий на зазубренный клинок, тоже подбежал к нему.

Ключ уверенно повернулся, дверь поприветствовала благородным рокотом смазанных механизмов и отъехала в сторону. Сноходцы ступили через высокий стальной порог, прожорливая дверь плавно встала на место, и треск сотен шестерёнок за их спинами сошёлся в единый мощный щелчок.

* * *

Подсознание Гуру больше походило на бункер, чем на комнату – никаких признаков внешнего мира. Куб из четырёх металлических стен, на них тусклые аварийные лампы. В одном конце помещения – меловая доска, перед ней – старый деревянный стол, заваленный кипой бумаг и странных карт. Другой конец бункера освещался хуже. Там стояли одинаковые бронированные сейфы, а за ними виднелась ещё одна металлическая дверь с запорным вентилем. Судя по горе всевозможного хлама, в виде ветхих рукописей, доисторической глиняной посуды, диковинной утвари, сваленных у порога, можно было подумать, что эта дверь давно не использовалась.

Гуру дёрнул рубильник, и под бетонным потолком зажглись длинные лампы. Бункер заметно посветлел и стал просторнее.

– Я думал, – заговорил учитель. – Аня преувеличила, когда сказала, что хранители слетаются к тебе как пчёлы на мёд.

– Аня сказала? Но откуда она…

– Видела, – Гуру прошагал к столу. – Видела, как ты несколько раз появлялся в коридоре, пытался обмануть хранителей и каждый раз нарывался.

Гуру сел, и Ньютон, помня прошлую встречу, последовал его примеру.

– Знаешь, почему это происходит? Почему их так тянет к тебе? – спросил учитель.

– Я знаю, что хранителям не нравится своевольство и перемены во сне. А ещё, когда мы приносим собственные проекции. Даже если это выходит случайно.

– Это верно. А как ты заработал свой шрам, который так любезно продемонстрировал в прошлый раз? Расскажи.

Ньютон замялся, не желая вспоминать о том дне.

– Слушай, – чуть раздражённо протянул Гуру. – Я не собираюсь выпытывать из тебя в час по чайной ложке. Ты здесь, потому что хочешь учиться. И чтобы у нас всё с тобой сладилось, я должен знать, с чем буду работать.

– Да, конечно. Извините, – искренне проговорил Ньютон. – Хранители атаковали меня, а я пытался с ними бороться… Пытался сжечь их.

– Удалось? – Гуру хитро улыбнулся, точно знал конец истории.

– Они обратили огонь против меня, и я проснулся с ожогами, – Ньютон отвёл взгляд, нервно потирая бёдра ладонями. – В общем, я уже показывал.

– Насилие порождает насилие, – назидательно произнёс Гуру. – Это главный закон разума. Никогда не забывай его при общении с хранителями. Когда ты используешь что-то против них, ты идёшь против мира снов. Так что, любое противодействие обернётся против тебя же троекратно.

Ньютон слушал с серьёзным видом и кивал.

– Но это ты уже усвоил. Теперь ответь, почему ожоги, которые ты получил во сне, появились на твоём теле в реальности? – Гуру сощурился и посмотрел на ученика проницательным взглядом. – В день, когда это случилось, ты что-то принял, я полагаю?

Вопрос застал Ньютона врасплох и заставил на несколько секунд перенестись в то, казалось, уже такое далёкое весеннее утро, когда разбитым и опустошённым вернулся он в свою квартиру в Новосибирске после недолгой поездки в Иркутск.

За окном тогда всё распускалось и оживало, и даже цветы на подоконнике ещё были зелены и только начинали подавать признаки обезвоживания. Однако внутри Виктора в то утро уже всё безвозвратно омертвело, и даже чувство вины за оставленную в трауре мать не терзало нисколько. Единственное, чего он хотел, сидя на кровати, бессильно склонившись и обхватив себя единственной рукой, это перестать существовать. Осознав это, он разрыдался. Всё, что копилось в нём с той ночи, когда семнадцатилетний Артур сбежал из дома во мрак, и до того злосчастного телефонного звонка, когда мать захлёбываясь в плаче сказала только два слова: «Его нашли», всё выплеснулось наружу единым горестным потоком.

А потом, немного придя в себя, Виктор умылся, полил цветы и стал разбирать сумку с вещами. И тогда среди вороха одежды нашлось нечто, ему не принадлежавшее – аптекарская склянка с надписью «КОНТРОЛЬ». Это слово, несомненно, оставила рука его брата. Виктор понял это по наклону влево и кривизне букв. В сумке обнаружилось кое-что ещё. Скупая записка без адресата и подписи. Почерк значительно отличался от почерка Артура в лучшую сторону:

«Стимуляторы сна. Для повышения уровня сознания. Одна таблетка! Остерегайся теней».

Он не был уверен, что записка адресовалась ему – жёлтый клочок бумаги был изрядно потаскан, чернила растеклись от неоднократного намокания. Однако кто-то специально подсунул Виктору таблетки, без сомнения те самые таблетки, что сгубили его брата. И в качестве инструкции сунули записку, которую, быть может, Артур долго хранил при себе, скитаясь по окраинам города, ночуя вместе с другими бездомными в старых подвалах и глотая по убивающей разум таблетке каждый раз перед сном. Видя всё это, как наяву, Виктор крепко сжал склянку, осторожно положил на язык одну таблетку, но рука дрогнула, и высыпались ещё несколько.