Моя любимая кукла - Зульфия Талыбова Страница 13

"Ибби! И-и-и-бб-и-и! Гадкая девчонка! Почему ты не сдохла вслед за мамашей?!"

Эмиль вздрогнул. Разве в сказках говорят такие плохие слова? Пусть даже в страшных?! Он укутался в одеяло и решил, что после услышанного вообще несколько дней уснуть не сможет!

– За что же он ее так… любил?!

– Да, кто ж теперь узнает! Стоило несчастной малышке ступить не так, как приказал отец, и все!

– Что, все?!

– Он орал на весь дом. Поговаривали, что он подвязывал ее за волосы в подвале и оставлял на целую ночь! Если девчонка не кричала и не звала на помощь, на утро он отпускал ее, а в награду просил повариху сварить для Ибби компот из свежих фруктов.

Малышка пила компот и вспоминала маму. Но мать померла, и теперь за вкусный компот приходилось платить. Так хотелось девочке вспомнить вкус материнского лакомства, что она была готова ночевать в подвале с крысами!

– Неужели нельзя было просто так сварить компот?! – Недоумевал Эмиль.

– Отец, видимо, совсем рехнулся после смерти жены, вот и придумал "развлечение" для себя, дочери и слуг. Только, как сейчас помню, слова малышки: "Я хочу всегда быть маленькой и пить мамин компот!" Или вот это: "Даже когда я вырасту, я останусь маленькой, ведь буду пить мамин компот! И тогда мама как будто не умерла!".

– Страшную историю вы мне рассказали… – тихо произнес Эмиль.

Слова девочки так и врезались в память:

"Даже когда я вырасту я останусь маленькой…" – Здесь ведь все такие!

– А что с ней стало дальше? И с отцом?

– Отец умер странной смертью: однажды впал в такое бешенство, что судороги начались! Поговаривали, что дочка была рядом, пока папаша умирал. Она даже не плакала. Только после его смерти рыдала днями напролет: компот ей никто не варил. И ложное мамочкино присутствие улетучилось. Нет компота – нет мамы. Малышка осталась круглой сиротой.

– Что же с ней было дальше?

– А дальше – хуже. На компоте этом она помешалась до такой степени, что однажды за ней приехала нехорошая машина и забрала. Много лет ее не было. Большим домом заведовали слуги.

– Но она ведь вернулась?

– Вернулась. – Кивнул Серебряный Стражник. – И по сей день она здесь.

– Как?! Как по сей день?! – Эмиль подскочил в кровати.

– Малыш, ты помнишь, что я сказал вначале?

– Ч-что?

– Это всего лишь сказка. Теперь ты уснешь крепким сном.

Вот так и прошел первый день Эмиля в доме больших детей.

* * *

Следующим вечером, когда все разошлись по своим местам, Эмиль тоже торопился к себе, чтоб поболтать перед сном с другом. Проходя мимо кукольного домика, он резко остановился, почувствовал едва уловимый запах зелени, дождя, сырой земли и даже роз! Ароматы исходили из-за кованой ограды! Мальчик присмотрелся и услышал странный шелест – кто-то пробирался наружу!

Эмиль медленно стал подходить к ограде.

Он прислонил к ней руку. Колючее растение, что обвивало кованую решетку, не поранило мальчика. Он посчитал это хорошим знаком: пятая комната как будто признала его! Эмиль рассматривал листья и шипы и догадался, что это розы.

Но цветы были внутри! И сам домик оказался клеткой – прелестной и удушающей. Розовые побеги обвивали решетку так густо, что ее почти не было заметно. Но что там, за живой стеной?

Эмиль легонько прислонил ухо и прислушался.

Внутри шел дождь. Тихо-тихо и осторожно, словно на цыпочках. Под него хорошо засыпать!

Грусть охватила Эмиля. Как, должно быть, печально сидеть в закрытой комнате, пусть и среди роз!

Эмиль заплакал. Слезинки скатились на губы, и, казалось, горше ничего не было на свете! Они скатились на грудь, и в сердце больно кольнуло…

Приятный запах свежести и роз стал ещё ощутимее.

Юноша встал на колени и кое-как расчистил путь, убрав пару ветвей, потом вновь прислонил ухо.

Дождь лил сильнее. Эмиль почувствовал себя виноватым: ливень начался из-за того, что он, не спросив, словно вор, вторгся в розовую комнату.

Его охватило странное ощущение: пленник клетки его гнал, но просил остаться! Эмиль отошел на несколько шагов и сел по-турецки, прислушиваясь к своим ощущениям.

Из розовой клетки послышались звуки, кто-то очень осторожно пробирался к стене, будто косуля, что не хотела умирать от когтей хищника.

Эмиль насторожился. Ему было любопытно, но страшно узнать, кто томился в клетке. Он вздрогнул: стены клетки затрещали, пленник пытался выбраться наружу?

Послышались сдержанные рыдания, и Эмиль понял, что внутри жила девочка. Узница расчистила проход и наткнулась на решетку.

Эмиль не успел, как следует разглядеть лицо пленницы, лишь запомнились большие карие глаза и темно-каштановые волосы. Слышалось ее шумное дыхание – так сильно она испугалась.

Через пару минут Эмиль уловил ее шаги внутри комнаты, постепенно они затихали.

Он нехотя поднялся и отправился к себе.

* * *

Наступило утро. Большие дети, гуляя по холлу, бросали удивленные взгляды на пятую комнату.

В самом низу виднелся кусочек кованой клетки и лежащие рядом ветви и листья. Казалось, что дикий зверёк хорошенько похозяйничал, но откуда ему было взяться в большом доме?

Гуашевая Дама рассвирепела и, наугад, живо нашла виновника. Им оказался самый тихий и молчаливый – Эмиль.

Судьба его была решена: сегодняшний день он проведет в подвале.

Эмиль решил, во что бы то ни стало помочь кареглазой девочке: пусть он отбудет самое жестокое наказание – без нее он отсюда не уйдет.

И вот Гуашевая Дама спустилась вместе с наказанным в подвал. Ведьма открыла дверь и подтолкнула онемевшего Эмиля внутрь, а сама осталась на пороге.

Запах здесь стоял невыносимый: дохлые крысы лежали кучей на полу! Эмиль закричал и бросился к двери, но врезался в огромный живот ведьмы. Он отскочил от него и упал навзничь прямо на дохлых крыс.

– Ну, уж нет, голубчик! – Язвительно сказала ведьма. – Будешь знать, как лезть, куда не просят! И вообще, скажи спасибо, что они мертвые! Предыдущий поганец сделал это за тебя!

Она вынула из внутреннего кармана пиджака огромную ржавую иглу с толстой катушкой ниток и бросила мальчику.

– Чтобы к вечеру свил верёвку из крысиных хвостов!

Эмиль уставился на злодейку, не веря своим ушам. Ведьма безжалостно и нагло глядела в его серо-зеленые глаза.

Мучительница повернулась, чтоб уйти, но напоследок, сказала:

– Пожалуй, не к вечеру, а к полуночи! Очень пригодится!

– Но чем отрывать хвосты?! – Теперь уже с испугом закричал Эмиль.