Крысы - Джеймс Герберт Страница 13

В тот день Харрис просто не в состоянии был вернуться в школу. Чтобы прийти в себя, отправился гулять по улицам, где прошло его детство, бродил по давно забытым переулкам. Вот табачная лавка, в которой он купил свою первую пачку “Домино”. Дом Линды Кроссили. Она позволила ему и шести его друзьям переспать с ней в задней комнате местного молодежного клуба. С тех пор ее называли “Семеркой”. Еще нерасчищенные развалины, оставшиеся после бомбежек. Низкие столбики, к которым когда-то привязывали лошадей, а позже, в дни детства, через них прыгали, играя в чехарду... Сейчас лошадей стало меньше... А когда он видел в последний раз детей, играющих в чехарду? В конце концов, Харрис сел в автобус и вернулся домой. Он заварил чай, уселся в единственное кресло и задумался все еще под впечатлением ужасных событии утра. Кеуф, женщина с ребенком, несчастные бродяги, Феррис, старуха с метлой... Цивилизованный Лондон, деловой, энергичный Лондон, грязный, проклятый Лондон!

Несмотря на все достижения науки и техники и высокий уровень жизни, город был способен породить этих жутких переносчиков неизлечимых болезней. Он видел их сегодня. Бог мой! Такие огромные! Что вызвало эту мутацию? А откуда эти хитрость и коварство? Дважды за день одна из этих больших черных крыс пристально смотрела на него (Господи, а не одна и та же это была крыса?), не боясь, не готовясь к нападению, просто смотрела, невозмутимо разглядывала, изучала его.

Сколько же еще людей они убьют, прежде чем их уничтожат? Что дало им возможность стать намного умнее меньших сородичей? Впрочем, это дело проклятых властей! С какой стати он-то должен беспокоиться? Харрис попытался разобраться, что именно вызвало у него большее отвращение и негодование: сами твари или то, что они хозяйничали только в Восточном Лондоне? Не в Хэмпстеде, не в Кенсингтоне, а в Попларе. Возможно, у него болезненная предубежденность против средних и высших слоев, против властей, которые переселили рабочих из трущоб в высокие уединенные бетонные башни, утверждая, что в лучших условиях те еще никогда не жили. Но правительственным чиновникам никогда не понять, что сорок многоквартирных домов — по сути, сорок клеток, в которых общение ограничено разговорами в лифте. И именно власти развели в рабочих районах грязь, породившую таких чудовищ, как черные крысы! Харрис вспомнил, какой охватил его гнев, когда один из новых ультрасовременных небоскребов рухнул, и только благодаря чуду погибло всего девять человек. И виноваты были не только архитекторы, запроектировавшие блочные дома, но и власти, одобрившие проект. По городу тогда ползли слухи. Больше всего говорили об одном жильце — “медвежатнике”, державшем дома взрывчатку. Она-то вроде бы и рванула. От взрыва стены сложились, как карточный домик. Еще болтали, что произошла утечка газа, что и было на самом деле. Но представители власти не отказались и после этого случая от идеи блочных домов. Блочное строительство было дешевым. Еще бы — расселить тридцать или сорок семей на небольшой площади! Больше всего Харриса огорчала эта неспособность властей предпринять что-либо радикальное.

Харрис улыбнулся. В душе он до сих пор оставался студентом, смутьяном. Как учитель, он работал в государственном учреждении. Его часто раздражали решения “комитета”, хотя он знал, что среди членов “комитета” есть неплохие люди, которые прилагают все силы для принятия справедливых решений. Харрис не раз слышал об учителях, борющихся против отмены правительством бесплатного молока для школьников. Он знал немало государственных служащих, учителей в том числе, которым грозило увольнение за их борьбу.

А есть ли вообще смысл тратить силы и время на борьбу с властями? Он прекрасно знал, что безалаберность и разгильдяйство существуют на всех уровнях. Газовщик, который не стал заделывать прохудившуюся трубу. Механик, вовремя не затянувший гайку. Водитель, мчащийся в тумане со скоростью пятьдесят миль в час. Молочник, который оставляет одну пинту молока вместо двух. Разница заключается только в степени ответственности. В этом, кажется, и состоит Первозданный Грех — что все люди виноваты! Незаметно Харрис уснул.

В четверть седьмого его разбудил звук хлопнувшей входной двери и шаги на лестнице.

— Привет, Джуд! — сказал он, когда раскрасневшаяся и запыхавшаяся девушка вошла в комнату.

— Привет, лентяй! — Она поцеловала его в нос. — Газеты еще не читал? — Девушка развернула “Стандард” и показала заголовки, сообщающие о новых жертвах нападения крыс.

— Да, я знаю. Я там был. — Он рассказал обо всем, что произошло v домов, жестким, без эмоций, голосом.