Чужая жизнь - Ньевес Эрреро Страница 122

Лукас открыл глаза. Его взгляд был растерянным, юноша молчал. Он не моргал, и создавалось впечатление, что его взгляд устремлен в пустоту.

— Лукас, это я, Джозеф. Мы ждем тебя. Возвращайся. Мы хотим услышать твой голос.

Юноша продолжал лежать на полу, глядя неизвестно куда.

Зазвонил мобильный телефон Лукаса, и Сильвия достала его из кармана.

— Звонит Ориана, — громко сказала девушка.

— Конечно! Она наверняка собирается сообщить нам о том, нужно ли завтра идти на раскопки, — добавил Виктор.

Телефон перестал звонить. Прошло несколько секунд, и звонок раздался снова.

— Это опять Ориана… Что делать? Ответить? — спросила Сильвия.

Когда Лукас услышал имя Орианы, его ресницы затрепетали.

— Ориана! — было единственным словом, которое он смог произнести.

— Что ж, Ориане удалось вывести тебя из того состояния, в котором ты находился, — констатировал Джозеф. — Отношения с этой девушкой — одна из проблем, которые тебе предстоит решить. Она вернула тебя нам… Как ты себя чувствуешь?

— Я почти не могу двигаться, Джозеф.

— Твои ощущения связаны с тем, что ты был вне пределов своего тела. Не делай этого больше. Это очень рискованно. Кроме того, это почти лишает энергии. Восстановиться очень трудно. Попытка сделать что-то подобное еще раз может оказаться опасной для твоего здоровья.

Человек-медицина передал Лукасу смесь своих трав, растертых с медом, и юноша беспрекословно принял лекарство. Постепенно румянец вернулся на его лицо. Вскоре после этого Джозеф пригласил всех снова сесть в круг.

— Винона, тебе всегда нужно будет почитать эту душу и заботиться о ней. Ты связана с ним. Знаешь об этом?

— Да, — коротко ответила девушка.

Джозеф начертил куском мела круг на полу типи. Нарисовал крест, указывающий направления запад-восток и север-юг. На крест он положил священную трубку, так что мундштук указывал на запад, а чубук — на восток. Винона, повинуясь жесту человека-медицины, снова взяла священный сверток и поместила его во внутренней части круга.

— Здесь пройдет хорошая дорога, по которой он скоро отправится в путь.

Джозеф взял трубку, зажег ее и начал курить. Затем он передал ее соседу, и трубка пошла по кругу, в направлении движения солнца. Вдруг Брэд встал и вышел из типи. Вскоре он вернулся с подносом, на котором была еда, и передал его Виноне. Она, в свою очередь, направилась к столбу, расположенному посреди типи, на котором был индейский плюмаж и туника из шкуры буйвола. Там девушка остановилась.

— Эти символы представляют собой душу Кендаля и все ее владения. Винона, прошу тебя оставить у столба последнюю трапезу.

Девушка наклонилась и поставила поднос на пол. Затем она вернулась в круг.

— Ты вот-вот отправишься в великое путешествие, — сказал Джозеф. — Теперь я хочу, чтобы ты, как хранительница души, взяла священный сверток и сопровождала его, — велел он Виноне.

Она встала. Подняла руки вверх и направилась к выходу из типи. В последний момент девушка остановилась.

— Всегда смотри на свой народ, чтобы каждый из нас мог пройти священный путь твердым шагом, — назидательно произнес Джозеф. И повторил эти слова четыре раза.

Винона с заплаканными глазами вышла из типи. Оказавшись снаружи, она направилась к окну, которое было в соседней комнате.

— Кендаль ушел… Он свободен! — таковы были последние слова Джозефа. Через несколько минут Брэд встал и начал всех поздравлять. Человек-медицина улыбался. Они казались довольными. Лукас и его друзья не знали, что им делать. Этот момент вовсе не казался молодым испанцам счастливым, но вскоре они заразились этой праздничной атмосферой, которой здесь все дышало. Снова вошла Винона, которая тоже начала принимать поздравления.

Джозеф поднял руку и заставил всех замолчать.

— Сегодня великий день. Душа Кендаля освобождена! Мне также приятно представить вам нашего нового брата — Друга Орла. Начиная с сегодняшнего дня, Лукас, это будет твоим индейским именем. Ты прошел испытание и стал еще одним из кроу. Я сообщил об этом нашему вождю, и он поручил мне передать, что в тот день, когда ты захочешь познакомиться со своим народом, тебя будет ждать теплый прием.

— Большое спасибо. Я буду носить это имя с честью. — Лукас вынул из кармана своих брюк черную ленту, а из другого достал белое перо, подаренное ему Джозефом. Брэд помог юноше прикрепить это перо. Постепенно собрание начало переходить в индейский праздник. Брэд достал маленький барабан, который был в типи, и все начали танцевать. Было трудно не поддаться атмосфере этого непредвиденного веселья. Винона была единственной, кто остался сидеть рядом с Джозефом.

Вдруг у Баки, который неподвижно лежал, наблюдая всю церемонию, шерсть встала дыбом. Тело кота напряглось и замерло, как бы предвещая, что что-то должно случиться.

— Думаю, что нам пора идти, — сказал Лукас своим друзьям. — Кроме того, нам следует поторопиться. Я прощаюсь с тобой, Винона. Было приятно познакомиться. Надеюсь, мы еще встретимся с тобой до того, как ты уедешь в свою страну. Постараюсь приходить ежедневно до твоего отъезда, — сказал он Джозефу.

— Хорошо… Я буду здесь.

Выйдя из квартиры, друзья бегом спустились по лестнице. Лукас осторожно открыл дверь, так чтобы его не увидели с улицы, и быстро захлопнул ее.

— Бегом! Наверх! Сюда идет Иктоми со всей своей свитой: смуглым человеком и Сумасшедшим Псом. Нам надо спрятаться на чердаке.

Все пятеро поднялись наверх, перескакивая через две ступеньки, и успели подняться до того, как дверь подъезда открылась. Они услышали громкие голоса мужчин, поднимавшихся по лестнице. Лукас и его друзья замерли, стараясь производить как можно меньше шума. Они дождались момента, когда открылась дверь квартиры Джозефа. Вскоре они услышали голос Брэда, который приветствовал гостей. В этот момент Бака выскользнул из квартиры и стремительно помчался по лестнице, как будто убегал от самого черта.

— Пойду за котом, — заявил Иктоми.

— Нет! — сказал из-за двери Джозеф. — Он тебя недолюбливает. Ты это знаешь. Кот убежал от тебя… — Человек-медицина думал о том, что Лукас с друзьями спрятались где-то неподалеку.

Иктоми сделал недовольный жест. Ему не нравилось, когда говорили о том, что какое-то животное его недолюбливает. Индеец воспринимал это почти как оскорбление.

— Животные — мои братья, — ответил Иктоми. — Я прилагаю все усилия к тому, чтобы постичь их мудрость, как ты меня и учил. С самого детства у нас особые отношения с животными.

— Ну, этот урок ты усвоил.

— И все остальные тоже.

Джозеф прикусил губу. Друзья Иктоми, находившиеся рядом с ним, напряглись, ожидая ответа.

— Есть уроки, которые некоторым не усвоить никогда.