Ведьмин Дом, или Тихие игры в помещении - Виталий Каплан Страница 11

– Постой-постой, что-то до меня не дошло, – Серёга старательно изображал удивление. – Петраков этот, что ли, сразу как с Маслёнком потрепался, из корпуса выскочил?

– Ну, я и говорю. Вышел из корпуса и прямо к нам пошёл, а потом уже и Маслёнок с веником заявился.

– А ты почем знаешь, что Петраков в курсе? Кто тебе сказал?

– Да сам Петраков и сказал. Я же говорю – он из корпуса вышел и прямиком к нам, в нашу палату. Я как раз в чемодане разбирался. Ну, вошёл он и говорит, правда, что ли, будто в вашем отряде какое-то пари затеяли, про чертей там чего-то? А я ему говорю – ты откуда знаешь? А Петраков этот улыбочку такую ехидную состроил и говорит: «Ништяк, мужики, моя агентура работает…» Прямо так и сказал. А я ему говорю – ну, и что тебе агентура наболтала? Кто у нас спорит? А он отвечает: – известное дело, вы с Серёжкой Полосухиным. Я говорю – не лезь не в своё дело и вообще гуляй отсюда, из нашего корпуса. А он отвечает – если этот парень, ты то есть, оттуда целым вернётся, мы тоже у себя в отряде на Ведьмин Дом спорить будем. Только пусть он, то есть ты, что-нибудь страшненькое нашим ребятам расскажет. Про то, как сидел там. А то, говорит, я ему ухи оборву. Ну, он сявка, он же не знает, что у тебя по самбо первый разряд. Он вообще, конечно, парень сильный, но тебя вряд ли уделает. А если что – мы поможем.

Да, хитёр Санечка, ничего не скажешь. Только в одном месте прокололся. Лёха уже был в палате, когда этот тип, Петраков, заявился. Уже подметал. И они его прогнали. А у Саньки получается – он уже после из второго корпуса со шваброй вышел. То есть с веником. Кстати, кто бы ему там дал веник? В лучшем случае послали бы подальше, а то и по шее могли бы. Но главное даже не это. Если бы Санька правду говорил – обязательно рассказал бы, как Лёха в палату вошёл, когда они там с Петраковым трепались. Вот и было бы железное доказательство на Маслёнкина. Но Санечка об этом молчит. Так что ошибка у него вышла.

Однако сейчас ему надо что-то отвечать. Позлить его, что ли?

– Интересно, кто это поможет? Ты, что ли, хиляк-разрядник?

– Зря ты так, – мирно ответил Санька. Я же по правде говорю. Да разве только я? Весь отряд вступится. У нас ведь не как во втором, у нас ребята дружные.

Серёга едва не фыркнул от смеха. Ну как же, дружные! Как ржать над кем-то, они всегда дружные. Или того же Саньку терпеть. Это они дружно терпят. Сплочённо, как сказала бы Дуска.

А кстати, он ведь не случайно катит баллоны на Лёху. Или заподозрил что-то, или чует, что власть у него над Лёхой не такая уж и прочная. Вот и хочет его задавить. Но у самого ни фига не получится – вместо мускулов кисель. А тут такая удача, готовый самбист имеется.

Удивительно, как здорово работала сейчас у Серёги голова. Все Санькины планы он вскрывал, точно консервные банки. С чего бы это вдруг? Неужели и впрямь оттого, что твёрдо решил в Ведьмин Дом идти?

А Санька ничего не замечал. Он уже и по сторонам не оглядывался. Возбуждённым голосом он шептал Серёге прямо в ухо:

– Ты понимаешь, Серый, какой он гад? На этих спорах собирается свой бизнес делать! Ты, может, и целым оттуда вернёшься, ты ведь смелый. Это я ночью погорячился, а так я понимаю… А если другие туда ходить начнут? Вдруг у кого сердце больное, или нервы не в порядке? Случится что-нибудь, нам с тобой знаешь как стыдно будет! Могли остановить, а не остановили, сдрейфили.

Серёга молчал, хмуро глядя себе под ноги. Солнце ли напекло ему голову, мозги ли перевернулись от усталости, но внезапно пришла на ум пакостная мыслишка. Вдруг правду говорит именно Санька, а Лёха врёт? А что, с чего это он так сразу поверил Лёхе? Может, тому на самом деле надо с Серёгой подружиться, чтобы он его от Саньки защищал. Мало ли что Лёха хороших слов наговорил! Кто знает, что у него на уме? А Санька? Санька, конечно, гад, но не дурак. Понял, что зашёл слишком далеко, что жареным запахло – вот и пытается всё назад вернуть.

Но тут же Серёга понял, что чепуха это всё. Как он мог такое вообразить? Неужели в нём самом столько грязи накопилось? Или от Саньки набрался? Лучи, что ли, какие-то от него исходят? Как можно было забыть Лёхины глаза? Словами можно врать, словами что угодно можно делать, а вот глазами не соврёшь. И вообще, разве можно Саньке хоть в чём-нибудь верить? Достаточно в его жёлтые кошачьи щёлочки заглянуть – и всё станет ясно.

А всё же на секунду, но поверил. Значит, не в Саньке дело, не в каких-то его особых лучах. В нём самом эта гадость сидит, внутри. Значит, не один там червячок. Значит, много. В первый-то раз он Лёху заподозрил ещё когда они носилки таскать начали. Не понравилась ему Лёхина заботливость. Нечего сказать, хороший друг. А что если бы Лёха узнал об этих его мыслях? И о тогдашних, и о том, что сейчас? И думать об этом не хочется, потому что в глубине души знаешь – Лёха бы простил. Но именно поэтому ему и было тяжко.

– А всё из-за этого козла, Маслёнка, – негромко продолжал Санька. – Если бы он не растрепал…

Серёга приготовился. Ну, сейчас он ему вломит! Сейчас эта скотина умоется красными соплями!

Но тут же он понял – нельзя! Не время драться. Санька тут же возьмёт Лёху под колпак. И тогда уж точно про всё разнюхает, он такой. И отомстит. Чем-то же он Лёху держит, и уж во всяком случае, не кулаками. Чем-то покрепче. И значит, выдавать себя нельзя. А надо, наоборот, Саньку до конца расколоть.

– Слышь, Сенёк, а на фига Маслёнку было язык чесать? Ему-то от этого какая польза?

– Откуда я знаю? – небрежно ответил Санька. – Может, он больно болтливый? Прорвало его.

– Не похоже, Сань. Он же молчун-молчуном, из него же слова клещами не вытащишь.

– Ну, мало ли… Копилось – копилось, и прорвало. Слушай, а вдруг ему в нашем отряде надоело, мы с тобой ему не нравимся, к примеру, вот он и решил во второй перевестись? А раз он хилый, значит, ему там надо сильного кореша заиметь. Петраков сильный…

– А кстати, чего это он сегодня дежурил? Сегодня же твоя очередь.

– Ну, он сам предложил, – замялся Санька. Было видно, что такого вопроса он не ждал. – Он же чудной малость, работу любит. Дома, наверное, мамочка на него не нарадуется. Потом, он ведь из деревенских, ихняя семья в город только два года назад переехала, он мне сам говорил. А деревенские – они все такие. Тупые и вкалывать любят.

Ладно, всё с Санечкой ясно. Дальше болтать уже нет смысла.

– Ну что, Серый, прямо сейчас к Петракову пойдём? – предложил тем временем Санька. – Давай по-быстрому, через пятнадцать минут отбой затрубят, Мишка из корпуса не выпустит. А если Петраков борзеть станет, ребятами своими грозить, мы его прижмём, будто всему ихнему отряду расскажем, что он хотел на спорах свой бизнес делать. Ну, пошли!

Серёга напрягся. Пора! Пора ему устроить облом.

– Нет, Санечка, – проговорил он, широко улыбаясь. – Что-то я тебе плохо верю. Что-то у тебя глазки подозрительно бегают. Думаешь, я поддамся, а ты потом орать будешь, что свидетелей нет, что я проиграл и ты, значит, в своём праве? Так, да? И с Петраковым этим сам разбирайся, это твои трудности, а мне с ним делить нечего.