После заката - Александр Варго Страница 11

Удачно… Марина взяла диковинную пластинку. Можно теперь проверить радиолу. Личное послание, если что, она слушать не будет. Лишь убедится — звук есть — и тут же выключит.

Звука не было.

Ребра и хребет вращались, впустую наматывая оборот за оборотом. Игла пересекала их раз за разом, но радиола выдавала лишь легкое шипение.

Разочарованная Марина потянулась к выключателю, и тут раздался звук . Не голос, и не музыка, — по крайней мере, инструмент, породивший этакие акустические колебания, музыкальным можно было назвать с огромной натяжкой.

Протяжный, пронзительный скрип, меняющийся по тону, под конец уходящий вовсе уж в ультразвуковую область… Как будто ржавым гвоздем провели по оконному стеклу, а заодно — и по хребту Марины.

Скрип завершился, и вновь тишина, лишь прежнее шипение иглы, бороздящей чьи-то ребра. Оборот, оборот, оборот… Ничего. Какая-то помеха при звукозаписи, решила Марина. Но где то, что собирались записать?

Скрип прозвучал снова. Тот же самый. Теперь на него наложился иной звук, вызвавший неприятные ассоциации со стоматологическим кабинетом: словно бешено вращающийся бор врез<А>лся в зуб — не постоянно, а периодически, следуя определенному ритму…

Вторая пауза закончилась значительно быстрее. И после нее к двум первым присоединился третий «инструмент» — не иначе как плеть, раз за разом рассекающая со свистом воздух…

Все-таки ЭТО было мелодией… Пауз не стало, вступали все новые инструменты, Марина уже не пыталась представить, на что же они могут походить… И первоначальная какофония начала складываться в некий мотив — дикий, нелюдской, но определенно обладающий внутренним ритмом. Даже гармонией, если здесь применимо такое слово…

Да уж… Сплошной сумбур вместо музыки. Не диво, что под такие увертюры одинокий старик начал коллекционировать свои выпавшие зубы. Может, это так называемые «народные инструменты»? Ну, всякие там рожки-гудки-сопелки-дуделки… Да нет, ерунда. Народные оркестры из крепостных были у русских вельмож, вроде Потемкина, — не стали бы те слушать подобную ахинею… Больше похоже на проделки придурков-авангардистов, пытающихся извлекать «музыку» для услаждения слуха особо продвинутых граждан, — из громко скрипящей двери, из шумно спускающего воду унитаза и тому подобных устройств… Но откуда ЭТО здесь? И зачем?

Она думала, что пластинка «на ребрах» уже ничем не удивит. Ошибалась. К «инструментальному ансамблю» присоединился дуэт вокалистов. И оказался гнуснее всего, ранее услышанного.

Первый «певец» голосом, как таковым, не пользовался. Полное впечатление, что человек — с заткнутым кляпом ртом — громко мычит носом от дикой, непредставимой, сводящей с ума боли. Мычит, тем не менее, попадая в такт мелодии, под которую его пытают…

Второй голос — очень тихое, слитное, неразборчивое бормотание, ни слова не понять… Казалось, бормочущий то обращался к мычащему, то смолкал.

Мычание становилось все громче и громче, заглушив под конец и бормотание, и инструменты. Динамики «Ригонды» буквально ревели, Марина потянулась было к ручке громкости…

И тут все смолкло.

Смолкло на таком диком крещендо, что не оставалось сомнений, — человек издал его и умер. Умер от жуткой боли.

Игла проигрывателя подпрыгнула вверх, ребра продолжали беззвучное вращение.

Марина застыла, тупо глядя в никуда.

И стояла так века, тысячелетия, совершенно потеряв представление о пространстве и времени…

Заставил ее вздрогнуть, очнуться лишь звук автомобильного сигнала, долетевший с улицы.

Кирилл…

Быстрым, каким-то хищным движением она сдернула снимок-пластинку с проигрывателя.

И спрятала в первое попавшееся место — в бельевой шкаф, под стопку ветхих, но чисто выстиранных и наглаженных мужских рубашек.

На крыльце послышался веселый голос Кирилла:

— Ау, хозяюшка! Отпирай!

И стук в дверь.

Марина раздраженно шагнула в сени — самому уж и двери не открыть, не маленький вроде… — и остановилась, изумленная.

Массивный внутренний засов входной двери был задвинут.

Она не помнила, что хотя бы прикасалась к нему — с момента своего появления в этом доме.

Абсолютно не помнила…

3

Продавщицу звали Клавой — и сей факт она первым делом сообщила Кириллу самым радостным тоном. Так прямо и сказала:

— Здравствуйте! А меня Клава зовут! Мяса купить приехали, да? — слова сопровождались широчайшей улыбкой.

Можно подумать, что в этом импровизированном магазинчике, примыкавшем к длинному, приземистому зданию свинофермы АО «Загривье», продавалось что-то еще, кроме мяса и мясных субпродуктов…

Тем не менее, при всей внешней бессмысленности, тирада продавщицы оказалась-таки информативна — и между слов в ней можно было услышать многое.

Например, что Клаве — кустодиевской девице с соломенно-рыжей косой до пояса — надоело до смерти Загривье, и здешние кавалеры, не способные связать двух слов, зато сразу норовящие залезть под юбку.

И то, что Кирилл — видный городской парень — чем-то ей понравился, хотя на самом-то деле она не такая , но вот понравился с первого взгляда, что тут поделаешь, — и при некоей толике галантности и предприимчивости вполне способен составить успешную конкуренцию деревенским Казановам, попахивающим навозом…

Нет, господа, мужчинам это не под силу, лишь женщины способны вложить в свои глупо звучащие речи бездны тайного смысла…

Примерно так подумал Кирилл, и понял: энтузиазм девицы надо гасить, причем очень быстро. Хотя весьма симпатична и молода, лет двадцать, не больше. Но… Марина задержалась в машине с целью навести блиц-марафет, в любой момент может войти. А реакция его супруги на подобные ситуации… Не будем о грустном.

— Можно и мяса… — улыбнулся он в ответ сдержано. И сделал совершенно ненужный жест, просто чтобы продемонстрировать обручальное кольцо на пальце. — Но вообще-то мы с женой сюда дом купить приехали.

Улыбка Клавы исчезла, словно кто-то повернул невидимый выключатель: щелк! — и погасла.

— А-а-а… — сказала она разочаровано.

И все-таки (вот чертова девка!) продолжала смотреть на Кирилла с нескрываемым интересом. Дескать, сегодня женат, завтра бросил, на другой женился…

— Ну и прикупите мясца заодно, коли уж приехали! Смотрите, красота какая…

Тут она, якобы желая продемонстрировать товар лицом, начала перекладывать аппетитнейшие куски свиной вырезки, придавая им выигрышный ракурс. И как-то получилось, что куски те лежали на дальнем от девушки конце прилавка — так что ей пришлось низко склониться над мясным изобилием.

Ну что же, товар она продемонстрировала успешно, в том числе и собственный бюст под белым халатом, не застегнутым на две верхние пуговицы… Бюст был выдающимся. Во всех смыслах.