Магистр - Сергей Арзуманов Страница 11

Андрею показалось, что все это он слышит во сне…

Он очнулся от того, что почувствовал, как по его губам в рот втекает удивительная жидкость, растворяющая сознание и вселяющая силы.

Что это? — спросил он, не зная у кого.

«Лакрима Кристи», оно вернет тебя к жизни, — сказал кто-то.

«Лакрима Кристи», что это значит? — опять не зная у кого спросил Андрей.

С итальянского это значит — «слезы Христа».

Андрей поднялся, сел на стул и ощутил яркий, не московский, свет у себя в глазах. Тот странный сон, который он видел всего лишь полчаса тому назад, исчез. Теперь он не мог точно сказать, приснилось ему это все или нет. С кем он разговаривал и почему теперь он видит этот странный пронзительный свет, как будто бьющий, воспаряющий из конца тоннеля…

И вдруг тоннель лопнул, исчез, растворился, и теперь вокруг были кипарисы, оливковые деревья, и где-то внизу был слышен шум прибоя. Андрей был на море лишь однажды, в далеком детстве, вместе с родителями. Память о море почти стерлась, но вкус морской воды он помнил очень хорошо.

— Это Капри, мой милый друг, лучшее место для писателей, очень способствует творчеству.

Андрею показалось, что прошло не больше часа с последнего тяжелого разговора с зарубежным незнакомцем.

— Вы уже неделю как проспали сном младенца.

— Неделю? — с ужасом спросил Андрей.

— Именно.

— И это действительно Италия?

— Лучше, мой друг, это Капри, рай на этой странной земле.

Неделя, прошла целая неделя! Хотя почему нет? Столько бессонных ночей, когда он мучил себя этой книгой. Он даже не знал, нужна ли его книга кому-нибудь, в какое издательство ее нести и что там говорить. Он не думал об этом, его волновал лишь творческий ноток его мысли. Мысль как будто бы шла откуда-то сверху. Он, как антенна, принимал ее, переводил на удобный язык и перекладывал на бумагу. Он не знал, что делать с этими мыслями.

Вы заслужили отдых, наслаждайтесь островом и ни о чем не думайте.

Ни о чем не думать, вы шутите, как это возможно, после всего, что произошло.

Не думать ни о чем — это привилегия немногих людей. Я дарю ее вам. Впереди осень и зима в Москве, набирайтесь сил писать книгу.

С этими словами Магистр исчез. Андрей хотел было что-то предпринять, но понял, что все это бессмысленно. Он действительно на острове, далеко от дома, и вернуть его домой сможет только тот, кто доставил его сюда.

Сначала Андрей был страшно расстроен обстоятельствами, которые вырвали его из жизни и забросили сюда. Но море и солнце всегда сильнее человека. Они растворяют его мысли, погружая в первобытное состояние разум, заставляя вспомнить свою природу. Андрей начал растворяться в тишине и покое. Здесь ничто не мучило его мятежный разум, и чувство любви, любви ко всему, начало возвращаться к нему.

Дворец, в котором он оказался, был совершенно пуст — ни хозяев, ни слуг. Он бродил по просторам дворца, не веря тому, что с ним происходит. Мраморные лестницы уводили его в дивный сад, где сотни фонтанов создавали прохладу, спасая от испепеляющего средиземного солнца.

Как ужасны большие города, они заставляют человека умирать живым, и как хорошо здесь, как первозданно и наполнено смыслом все вокруг. В простоте сливающегося моря с раскаленным солнцем и есть смысл жизни. Андрей растворился в покое и оливковом масле, которым итальянцы поливали все, даже то, что не требовало масла.

Каждое утро он готовил себе завтрак. То, что в Москве было занудной необходимостью, здесь стало счастливым ритуалом. Он заваривал кофе, делал тосты из чиабаты, мазал их маслом и розовым вареньем. Целый день он проводил на море, забывая обо всем. А стол к ужину чудесным образом оказывался накрыт ровно в семь часов около бассейна.

Он целыми днями сидел на берегу и смотрел на лазурь моря. Море было спокойным, размеренным, ленивым, как будто уставшим от людей и событий за многие бурные тысячелетия. Теперь все здесь стало размеренным и неторопливым.

«Здесь уже все было», — подумал Андрей.

— И больше не повторится, мой друг.

— Что не повторится?

— Ничего.

— Что это значит?

— Я вижу, жизнь возвращается к вам, ведь я говорил: Капри — это лучшее лекарство для угнетенной души. Вам нравится палаццо?

— Да, оно превосходно, но почему здесь нет ни одной живой души?

— Хозяин дворца сейчас занят делами.

— Хозяин? — удивленно спросил Андрей.

— Да, один российский бизнесмен, он любезно предоставил дворец в мое распоряжение.

— Я благодарен вам.

— Она его жена, — не обращая внимания на слова Андрея, произнес Магистр.

— Кто, она? — переспросил Андрей.

— ОНА.

Андрей все понял. Он давно ничего о ней не слышал. Лишь надеялся, что у нее все хорошо. Значит, действительно все хорошо. Невыносимая тоска сжала его сердце. Он так надеялся, что судьба когда-нибудь позволит им встретиться, но теперь на это не было надежды.

Не отчаивайтесь, мой друг, у жизни много сюрпризов.

Я вам так благодарен.

Не стоит, — прервал Магистр, — благодарите только себя, итак, настало время возвращаться в Москву.

Андрей проснулся в своей квартире, и Капри показался ему сном. В общем-то это было правдой. Замученные работой москвичи за свой годовалый труд получают пару-тройку недель отдыха в раю, где-нибудь на Карибах или в Таиланде, и после этой передышки опять терпят год в аду.

— О, мой друг, вы начинаете познавать прелести мира.

— Но разве так должно быть?

— Мой друг, но ведь это вы писатель, кто еще в этом мире должен знать, как должно быть, — сказал Магистр.

7

Андрей с удивлением обнаруживал правоту слов загадочного незнакомца. Он сейчас уже и не помнил, как начал писать. Как нормальный человек вообще становится писателем? Божественная ли искра зажигается в его груди или огонь преисподней, и как понять, кому он обязан откровением? Откуда это все свалилось на него, откуда появились эти мысли и неведомая сила, которая требовала, чтобы он переносил мысли на девственную белоснежную бумагу?

А что делать дальше? Нужны ли эти мысли кому-то? Эта странная неведомая сила все время говорила — да, нужны. Но действительность была так проста и убога, что Андрей боялся кому-либо показывать свои бумаги.

— Как Краснов узнал о вашей книге, мой друг? — голос незнакомца опять выдернул Андрея из его мыслей.

Он не знал, с чего начать. То, что этот необычный господин все время называл его «мой друг», очень льстило Андрею, а то, что Магистр, как его называл слуга, знал о Краснове, очень настораживало: