Последняя башня - Соня Фрейм Страница 11

Десять неудачников трудились в своем секторе, вяло собирая хлам, копившийся тут годами. Работа была несложной, но очень грязной. Казалось, что первая задача такого труда – уничтожить и без того микроскопическое достоинство горе-уборщиков. Майке наблюдала за ними сквозь вездесущие камеры и периодически подгоняла с помощью аудиосвязи, чтобы они не расслаблялись.

– Йоу, Барби. А грудь у тебя своя? – заинтересованно спросил Карим.

Порнозвезда стояла в желтом комбинезоне уборщиков, спустив молнию до уровня декольте. Криво накрашенные малиновые губы сжимали бычок вонючей сигаретки.

– Не твое дело, – процедила она, пытаясь увязать очередной мешок с органическим мусором.

– Не, ты глянь, дойки что надо, – цыкнул Пакито.

– Зато на рожу – мочалка, – покачал головой Карим. – Все бабы паршиво стареют.

– Я тебе причиндалы откушу за хамство, – бросила Барби через плечо.

– Это каннибализм, – зевнул Карим.

– Вы будете работать или нет?! – На них сердито уставилась Верука, которая уже разгребла свой кусок сектора и теперь пыталась помочь Ши-Вэю.

Все это время он отчаянно пылесосил металлическую стружку, но уборочная машина была на последнем издыхании. Она чихала, плевалась, и он, замучившись, начал сгребать все вручную.

– Кто это тут заговорил? – сощурил Пакито и без того глаза-щелки. – Может, свои банки засветишь?

Понеслись гнусные смешки, а Верука сцепила зубы и закинула порцию металлической стружки в мешок. Ее с самого начала не особо жаловали. Если для нее это просто неприятные шесть месяцев, а затем она вернется в сытый мирок верхних уровней, то для них уборка дерьма – образ жизни.

– Такому, как ты, сиськи покажут только за большие деньги, – чуть ли не с философским видом заявила Барби.

– Шлюхи вердикт.

– Да и ты наш постоянный клиент, – даже не обиделась она, волоча свой мешок к грузовому шаттлу.

– Ребята, мы смердим хуже общественных туалетов, – подала голос обычно молчаливая Наоко. Она подошла к ним, на ходу вытирая руки в ржавой жидкости о штанины комбинезона. – Это вообще смоется потом?

Нормального ответа, конечно же, не последовало. Парни стали опять вымучивать какие-то слабые шутки, от которых сами же начинали угорать.

– С таким мусором нужно работать в респираторах, – вдруг раздался над головами Веруки и Ши-Вэя чей-то спокойный голос.

Они одновременно подняли глаза и увидели Миккеля, протягивающего им по шлему с фильтрами.

– Да мы уже почти все, – слабо улыбнулась Верука.

– Это неважно. Отравление тяжелыми отходами может произойти хоть сейчас. Здесь все пропитано токсинами.

Оба послушно натянули на лица шлемы. Наоко смерила Миккеля оценивающим взглядом и поинтересовалась:

– А тебе зачем шлем? Ты же, считай, уже робот.

Слухи о том, что Миккель почти полностью состоит из синтетики, разнеслись со скоростью света. Его тело выдало само себя. При сильных физических нагрузках места стыковки синтетики и органики покрывались серебристой паутиной. Увидев Миккеля в коконе света, все всё поняли без лишних слов.

– Почему на нижних такой завал? – поспешно сменила тему Верука, чтобы солдату не пришлось искать ответ на бестактный вопрос Наоко.

Из респираторов ее голос доносился с сюрреалистичным шелестом. Миккель вроде даже не обиделся и с усмешкой пояснил:

– Все уходит по сточным трубам вниз и откладывается тут. Идет прямое пересечение со всеми утилизационными стоками. Еще нижние уровни используются для ремонта крупного транспорта, так как только здесь есть место для демонтажа и хранения запчастей.

Вдобавок ко всему постоянно слышался лязг пристыковывавшихся шаттлов. Их стоянка располагалась ниже, рядом с таможнями, где проверяли транспорт, выезжающий из кольцевых линий. Говорят, под дном башни имелось много лазеек, примыкающих прямо к туннелям. Некоторым везучим контрабандистам из подземных городов удавалось просочиться наверх, уцепившись за шаттл, поэтому таможенники высматривали их во все глаза. В частности, Лаки мог порассказать об этом историй, но его никто не спрашивал.

Ши-Вэй наконец-то собрал последнюю часть металлической стружки и теперь с легким удивлением смотрел на пол в заклепках. Почему-то ему казалось, что под мусором должна быть настоящая земля, о которой он грезил на плантациях своего уровня… Но и здесь выглядывала обшивка. Миккель уже давно закончил со своей частью сектора. Работа была легче прежней. Он впервые делал что-то, зная, что никто не набросится на него сзади, обливая заразной слюной. И не опасаясь, что это произойдет с его товарищами. Такого рода спокойствие беспокоило сильнее, чем настоящая тревога. Он чувствовал себя не на своем месте. И каждую секунду казалось, что он делает слишком мало. Меньше, чем… должен.

Закинуть мешок Барби в шаттл. Помочь Веруке и Ши-Вэю. Справиться о делах Лаки. Что еще сделать, чтобы заглушить ноющее в груди чувство собственной бесполезности? Взгляд остановился на Рике, загружающей мелкие запчасти старых шаттлов в специальный отсек мусоровоза. Она наконец стянула свой гопницкий капюшон, под которым обнаружилось бледное лицо в обрамлении короткого черного каре. Когда их взгляды пересеклись, Миккелю снова показалось, что его полоснули изнутри. Инопланетянка какая-то. «Я вижу, что тебя гложет, солдат. А еще вижу, что тебе тут не место», – говорил ее странный, расслаивающийся взор.

– Это же выгребная яма какая-то. Интересно, Секторы Ада такие же грязные? – вздохнула Верука.

На ее тридцать пятом уровне все переливалось чистотой и росли живые растения. С культурным шоком все еще не удавалось справиться.

Миккель мельком посмотрел на нее и снова слегка улыбнулся:

– Многое о детях из-под земли преувеличено. Да, уровень жизни у подземных в разы хуже. Но у них тоже есть инфраструктура, оставшаяся от бывших корпораций, и даже свое социальное расслоение. И теневой бизнес. Например, выведение «мора» или поддельных органов.

– Я все это слышала, – пожала плечами Верука. – Но никогда не понимала, почему после Синтетической революции мы по-прежнему изолированы от них. Может, тогда бы и преступности было меньше.