Длинный путь - Стивен Кинг Страница 11

С ними поравнялся Гаркнесс.

- Со мной это не пройдет, - сообщил он. - Как только яполучу деньги, я куплю целый парк машин. Никогда не буду ходить пешком.

- Вы не поняли, - Гэррети эта тема почему-то взволновала.

- Картофельный суп или черепаховый, особняк или хижина, -все равно потом тебя положат в ящик, как Зака или Эвинга, и все. Нужно простопринимать все, как есть, вот что я хочу сказать.

- Какое красноречие! - иронически сказал Макфрис.

- А ты? - повернулся к нему Гэррети. - Что ты планируешь?

- Сейчас лично я планирую почесать яйца.

- Так вот, - продолжил Гэррети мрачно. - Вся разница в том,что мы можем умереть прямо сейчас.

Наступило молчание. Гаркнесс опять принялся протирать очки.Олсон еще больше побледнел. Гэррети начал жалеть, что сказал это.

Тут кто-то сзади позвал:

- Слушайте! Эй!

Гэррети оглянулся, уверенный, что это Стеббинс, хотя онникогда не слышал его голоса. Но Стеббинс шел, все так же смотря вниз.

- Что-то я отключился, - сказал Гэррети, зная, чтоотключился на самом деле не он, а Зак. - Хотите печенья?

Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повислонад горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто ещешел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.

Гэррети чуть не споткнулся о брошенный пояс. С удивлением онподнял глаза. Олсон держался за талию.

- Я... Уронил. Хотел съесть что-нибудь и уронил, - онзасмеялся, чтобы показать, как это глупо, но резко оборвал смех. - Я голоден.

Никто ему не ответил. Все уже ушли вперед, и подобрать поясбыло некому. Он лежал на белой линии, как свернувшаяся змея.

- Я голоден, - повторил Олсон.

"Майор сказал, что любит остряков", - сказал Олсонкогда-то. Теперь он уже не выглядел остряком. Гэррети осмотрел свой пояс. Унего осталось три тюбика концентратов, крекеры и сыр - довольно плохой.

- Держи, - он протянул сыр Олсону. Олсон взял его, ничего несказав. Мушкетер, - сказал Макфрис с той же кривой улыбкой.

К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружилисьпервые светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впередиспросил, что будет, если туман заволокет дорогу.

Ответил голос Барковича:

- А ты как думаешь, балда?

"Четыре выбыли, - думал Гэррети. - Восемь с половинойчасов в пути, и выбыли только четверо. Но всех я все равно не переживу. Хотяпочему бы и нет? Ведь кто-то..."

Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружалатемнота, в которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смертизахотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой женщине, и онудивился, зачем он здесь и что он здесь делает. Впрочем, он был не один рядомблуждали в темноте еще девяносто пять таких же болванов. В горле у него опятьзастрял слизистый шар, мешая глотать.

Впереди кто-то тихо всхлипывал, потом все опять затихло.

До Карибу оставалось десять миль. Эта мысль немногоуспокаивала. Он жив, и незачем думать о том, чего пока еще нет.

Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущихлидеров по имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-тосказал, что у него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Трэвинасвоими глазами, понял, что это правда. Бедный парень все время подтягивал штаныи каждый раз получал предупреждения. Гэррети удивился, почему он вообще неснимет штаны. Лучше идти с голым задом, чем валяться мертвым.

Трэвин согнулся, как Стеббинс с его сэндвичем, и каждый раз,когда он вздрагивал, становилось ясно, что у него снова схватило желудок.Гэррети сам почувствовал тошноту. В этом не было ??икакой тайны, никакого ужаса- просто парень, которого прохватывал понос. Ужасными были тол??ко последствия.

Солдаты внимательно следили за Трэвином. Они ждали. Наконецбедняга присел, не смог встать, и они пристрелили его со спущенными штанами. Онперекатился на спину, устремив оскалившееся лицо к небу. Кого-то стошнило, иему влепили предупреждение.

- Вот и следующий, - сказал Гаркнесс.

- Заткнись! - прошептал Гэррети. - Просто заткнись.

Все молчали. Гаркнесс с пристыженным видом снова сталпротирать очки.

Того, кого тошнило, не застрелили.

Они миновали компанию веселящихся тинэйджеров, попивающихкоку.

Юнцы узнали Гэррети и наградили его овацией. У одной издевушек были потрясающие груди, и ее приятель жадно смотрел, как они трясутся,когда она прыгала.

Гэррети решил, что из него вырастет настоящий маньяк.

- Глянь, какие у них сиськи! - сказал Пирсон. - Ух ты!

Гэррети подумал о том, девушка ли она.

Потом они прошли мимо большого круглого пруда, затянутоготуманом. Среди тумана виднелись таинственные заросли водных растений, в которыххрипло квакала лягушка. Гэррети подумал, что этот пруд - одна из самых красивыхвещей, какие он когда-либо видел.

- Какой большой штат, - заметил Баркович откуда-то спереди.

- Как он меня достал, - ни к кому не обращаясь, сказалМакфрис. - Так хочется его пережить!

Олсон шептал молитву. Гэррети с тревогой посмотрел на него.

- Сколько у него предупреждений? - спросил Пирсон.

- Ни одного.

- Но вид у него не очень-то добрый.

- Как у нас у всех, - сказал Макфрис. Опять тишина. Гэрретивпервые принял, что у него заболели ноги. Не только бедра и колени, но и ступнинаступая на них, он чувствовал боль. Он застегнул куртку и поднял воротник.

- Эй, глядите! - крикнул Макфрис.

Они все посмотрели налево. Так раскинулось маленькоесельское кладбище, обнесенное каменной оградой. Ангел со сломанным крыломсмотрел на них пустыми глазами.

- Наше первое кладбище, - весело сказал Макфрис. - На твоейстороне, Рэй. Ты теряешь все накопления. Помнишь эту игру?

- Слишком много болтаешь, - неожиданно сказал Олсон.

- А что такого, старина? Дивное место, последний приют, каксказал поэт. Уютная гробница...