Возвращение призраков - Джеймс Герберт Страница 11

Он вышел на яркое солнце и осмотрелся по сторонам, впитывая в себя атмосферу деревни, вдыхая ее воздух, прислушиваясь к собственным чувствам. Он научился этому в недавние годы, после долгого — по сути дела, продолжавшегося почти целую жизнь — отрицания того, что его восприятие не такое, как у других, что часто он способен ощутить нечто, другим недоступное. Эта способность существовала всегда, но только три года назад ему пришлось признать ее реальность. До того случая скептицизм не давал ему понять самого себя. Нет, зачем он так упорно себя обманывал? Барьером был страх. Это из-за страха он отказывался признать свою особую способность. Пока не произошло нечто — нечто столь личное, столь истинное и незабываемое, что смело все его отрицания, все баррикады, и истина оказалась такой же ошеломляющей, как и пугающей.

Эш содрогнулся под солнечными лучами и отогнал воспоминания.

Слит был совершенно обычной деревней, разве что немного живописнее остальных и определенно спокойнее многих. И все же Эш ощущал под этим спокойствием какое-то напряжение, какое-то беспокойство.

По дороге к машине он ругал себя. Ведь ему же просто померещилось, что он сбил кого-то по пути сюда, а он все еще не оправился от потрясения! Вдобавок, подействовала внезапная враждебность владельца гостиницы, несомненно, вызванная просто нелюбовью к чужакам, сующим нос не в свое дело. А тяжесть на душе вполне может отрицательно сказаться на восприятии всего остального, что происходит в деревне.

Он перегнал машину через дорогу на стоянку рядом с лужайкой, решив пройтись до дома викария пешком. Несколько маленьких глотков из фляжки плюс водка и пиво, принятые в «Черном Кабане», похоже, превысили допустимую для вождения дозу, и хотя вряд ли в деревне был собственный полицейский патруль, Эш не хотел снова рисковать правами — неудобство было бы слишком велико. Кроме того, пешая прогулка не повредит, прочистит голову, позволит глубже погрузиться в атмосферу местечка. И день снова станет прекрасным деньком для работы.

На юге Эш заметил еле заметную игру радуги. Спектр таял перед глазами, исчезая, как иллюзия, рассеиваемая трезвым взглядом, как ложное интуитивное чувство, изгоняемое логикой.

Эш запер машину и направился к слитской церкви и к дому викария.

Он наискось пересек дорогу, прошел мимо гостиницы и сбившихся вместе лавок и жилых домов. Стиль последних изменялся от оштукатуренных, с дубовыми балками, зданий до кирпичных под черепичной крышей. Две престарелых леди по-прежнему сидели на скамейке у колодок и позорного столба и снова с откровенным любопытством посмотрели на него. Эш учтиво кивнул им, мысленно послав к черту, и изобразил самую приветливую улыбку, но не получил ответа. Старушки продолжали смотреть, поворачивая голову вслед за ним, пока он не удалился. Но и потом, идя по главной улице, Эш чувствовал за спиной их взгляды.

Он все еще улыбался — выпивка в сочетании с деревенским покоем окончательно успокоила нервы — и размышлял о безусловно приятной во многих отношениях командировке. Слишком часто его заточали в мрачных домах, заставляя всю ночь и ранние утренние часы ждать чего-то необычного, порой неестественно замерев, в одиночестве, выкуривая сигарету за сигаретой — и слишком много размышляя о прошлом.

Он ускорил шаги, не позволяя знакомому ознобу завладеть мыслями — холод возрождал воспоминания и вызывал кошмары. Перерыв после эдбрукского дела поставил его на грань безумия — Эш знал: кое-кто считал, что он перешел эту грань — и медленным выздоровлением он был обязан тупому приятию, а не отрицанию того, что случилось тогда в прогнившем особняке. Тогда его циничное отношение к сверхъестественному подверглось серьезному испытанию, хотя сам он коренным образом не изменил своих воззрений и по-прежнему верил, что в этом бизнесе (а аномальные явления в самом деле стали бизнесом) замешаны мошенники, выдумщики и аферисты — шарлатаны и жулики, выманивающие деньги у верующих, знахари, морочащие голову себе и своим последователям, плуты, которые конструировали и даже изобретали аномальные эффекты для преступных или самовозвеличивающих целей. Что же ждет его в Слите? Даже то, что его вызвал священнослужитель, преподобный Эдмунд Локвуд, не означало, что привидения были истинными, поскольку Эш уже встречался с невротиками или просто введенными в заблуждение людьми в сутане, религия не спасала их от заблуждений или безумия. И именно поэтому церковь, как правило, предпочитала сама иметь дело с подобными делами, а не обращаться к людям со стороны, рискуя подвергнуться публичному осмеянию. Эш не понял, почему к ним через своего представителя обратился местный викарий, а не его начальство. Знал ли вообще епископ об инициативе своего священника? А если бы знал, согласился бы на расследование? Или епископ не хотел оказаться лично замешанным? Это лишь некоторые вопросы, на которые должен ответить преподобный Локвуд.

Не все дома, мимо которых шел Эш, были так же причудливы и замечательны, как около лужайки в центре; тем не менее, их шиферные крыши и грубые красные кирпичные фасады по-прежнему сохраняли определенное деревенское обаяние. Эш заметил один домик, где огромный выступ для дымохода просто подавлял собой входную дверь рядом, а соседний домишко был такой крохотный, что, казалось, в нем вряд ли кто-то способен жить.

Эш дошел до развилки, где дорога расходилась в две стороны, и, увидев поодаль на пологом холме церковную башню, пошел направо.

Что-то задержало его у трех стоящих рядком аккуратных коттеджей с ярко раскрашенными желтыми дверьми и крохотными, но ухоженными палисадничками. Его внимание привлек средний; Эшу показалось, что сейчас из дверей кто-то выйдет. Он подождал, но ничего не случилось. И все же оставалось ощущение, что за ним кто-то наблюдает.

Эш посмотрел на маленькое окошко над входной дверью, ожидая увидеть в нем лицо.

Там никого не было. Но, может быть, наблюдатель отпрянул внутрь за мгновение до того, как Эш повернул голову?

И снова он ощутил холод, знакомый озноб, так противоречащий теплому дню.

До него донеслись голоса, детское пение, и Эш отвернулся от коттеджа, привлеченный этими звуками. Дальше по дороге стояло здание, которое могло быть только школой, поскольку перед ним был двор с оградой по плечо. Оттуда долетали приглушенные голоса певших в унисон детей — неумело, но чисто, они выводили то ли гимн, то ли детскую песенку; Эш не смог разобрать. Отвлекшись, он двинулся дальше по дороге, так как тротуара здесь не было, и заметил, что даже птицы прекратили свое пение, слушая детей.

Эш поравнялся с одноэтажным зданием, сложенным из серого камня, его высокие окна приветливо светились под самой крышей, крытой красной черепицей. Над входом во двор, как и у входа в церковь, была арка с зеленой облупившейся и облезлой росписью. Вывеска, тоже вся облупившаяся и выцветшая, гласила: «Слитская начальная школа для мальчиков и девочек». Эш прислушался к голосам — здесь песня звучала резковато, и в ней было что-то навязчивое и чарующее: