Сон Лилит - Уитли Страйбер Страница 10

– Ладно, парень, кончай дурить.

Ничего.

– Эй, мы же с тобой в одном окопе.

Из-за двери доносились негромкие звуки – судя по всему, Ян начал собираться в школу. Черт побери! Не обращая ни на что внимания, он занимается своими делами. Пол пнул дверь.

– Ради Бога! – крикнула откуда-то снизу Бекки, когда он врезал ногой по двери во второй раз – настолько сильно, что она треснула пополам и одна из половинок влетела в комнату.

Ян закричал, и присутствовавшая в крике дрожь удивления окончательно вывела Пола из себя – теперь он уже не мог остановить надвигавшуюся ссору.

– Черт бы тебя побрал, Ян! – вопил он. – Иди ты ко всем чертям!

Ян отскочил и прижался спиной к стене, опрокинув стоявший у кровати столик. Но вместо того, чтобы закрыть лицо, залитое слезами, Ян оскалил зубы, зажмурил глаза и затрясся от беззвучного смеха.

– Не смей трогать его, Пол Уорд!

Все происходило, как при замедленной киносъемке. Рука Бекки поплыла вверх и врезалась в занесенную руку Пола, эффект оказался не более существенным, чем от прикосновения бабочки. Уорд уже не мог остановиться: им овладел гнев и вполне цивилизованный человек, который обычно проживал в этом сильном большом теле, был отстранен, нейтрализован, отодвинут в сторону. Рука, теперь уже открытая, по крайней мере не кулак, ударила. Досталось не мальчику, а столу, который подпрыгнул и рассыпался. Пол споткнулся, задрожал, после чего, тяжело дыша, прислонился к стене, чувствуя, как в груди колотится сердце: «Парень определенно когда-нибудь убьет меня».

– Ну ты и зараза! – Ян отскочил к кровати, стараясь, чтобы между ним и разъяренным отцом оказалась какая-нибудь более или менее материальная преграда. – Я тебя ненавижу! Ненавижу!

– Нельзя ненавидеть собственного отца.

– Да он же псих. Смотри, мам, он все у меня переломал, он бесконтрольный псих! Разве ты этого не видишь?

– Ян...

– Заткнись!

– Не смей говорить отцу «заткнись»!

– Заткнись и убирайся отсюда, старикашка! Давай, выметайся!

– Послушай меня. Если я стучусь, так надо открыть дверь.

– Да ты не стучался, отец, ты просто высадил эту чертову дверь к чертовой матери.

– А почему ты врубил эту суку, черт подери, в шесть, чтоб тебя, часов утра?

– Ладно, Пол, ради всего святого, это и так ясно почему.

Ян залился пунцовой краской и опустил голову.

– Сын, – сказал Пол, – пойми, это... природа. О Господи...

– Знаешь, папа, просто замолкни.

– Зачем ты слушаешь ее?

– умолкни. Ступай вниз, тебя ждет твой чертов омлет.

– Послушай, сын... ну...

– Давай забудем об этом, папа.

– Ян...

– Пол, когда ты голоден, то ужасно вредный.

– Он, должно быть, вечно голоден, – тихо проворчал Ян.

Внутри Пола вновь начал подниматься гнев, но на этот раз он сумел обуздать его и запихать обратно в пещеру, в которой тот обычно пребывал. «Ты бы не мог так сердиться, – сказал сам себе Уорд, – если бы не любил его». Но сейчас, черт бы его побрал, в это было дьявольски трудно поверить.

Он направился вниз, а мать с сыном принялись наводить порядок в комнате. Теперь можно было слышать, как мальчик начал всхлипывать, больше не в силах изображать показную браваду – перед матерью незачем скрывать свои чувства. У Яна не возникало и мысли, что он ей чужой, и уж конечно, черт подери, он не имел представления, кто же его настоящая мать, и так должно было остаться во веки веков.

Пол почти не думал о еде и машинально поглощал омлет. Несколькими минутами позже на кухню спустилась Бекки и заняла свое любимое место за столом – напротив мужа. Покончив с завтраком и поплотнее стянув у шеи воротник халата, Уорд вышел через заднюю дверь, на мгновение остановившись на пороге. Было еще очень темно, на востоке никакого намека на восход. Он вдохнул чистый, обжигающе холодный воздух и пожалел, что в столь чудесный момент испытывает такую чертовскую грусть. Когда Пол заспешил по тропинке, ведущей к дороге, то прошел мимо старого дерева, под которым нашли останки его отца, – тот был убит вампиром задолго до того, как стало известно о существовании этих монстров. Вампиры охотились в этой местности уже сотню лет, выбирая себе жертвы на уединенных фермах.

Достав из почтового ящика «Нью-Йорк таймс» и «Кингстон фримен», Уорд вернулся в тишину кухни и наконец покончил с завтраком, не обменявшись с женой ни словом. Ритуал нарушен – он с трудом подавил желание, возникавшее каждый раз после еды: выкурить сигару. Никаких сигар, никаких бифштексов, никакой мексиканской кухни. Уорд чувствовал себя великолепно, но врачи говорили другое: его сердце работает на пределе, поэтому следует принять меры предосторожности.

Когда он уже направлялся в свой кабинет, расположенный в подвале, Бекки не выдержала:

– Ты что, не собираешься с ним поговорить?

– Извиниться?

– Ты был не прав. Абсолютно.

– Не согласен.

Пол спустился по лестнице и оказался в знакомом с детства подвале. Здесь он вместе с отцом построил железную дорогу и играл в «Поезда в темноте»: его поезд с освещенными крошечными окнами проходил по маленькому городку с гаражами и церквами, и с жителями, которые были тщательно раскрашены волосяной кисточкой.

На третьей неделе после исчезновения отца он бросился сюда и вот тут, за широкой черной печкой, обещал доброму Господу проползти на коленях по тропе к реке и обратно – пусть только вернется папа!

Как он и предполагал, долго ждать Бекки не пришлось.

– Слушай, Пол, Ян взрослеет. Ты должен считаться с ним.

– Яну всего лишь семнадцать, и ему следует открывать дверь, когда к нему стучится отец.

– Пол, тебе бы надо было поговорить с ним... ты просто как ребенок.

– Это он должен прийти ко мне, он должен извиниться.

– Мне иногда бывает очень трудно поверить, что динозавры уже вымерли.

Полу пришлось сдержать гнев. Он машинально прислушался к удалявшимся шагам Бекки по лестнице. Откуда-то издалека, словно пробиваясь из какого-то сумасшедшего ада, он услышал: «Полюби меня, пожалуйста, полюби, полюби меня, пожалуйста, полюби...»

Пол закрыл глаза и принялся медленно дышать, чтобы снять боль в груди. Кто теперь поставил этот чертов диск – сын или жена?

Уорд едва справился с желанием заколотить в стену, но руки все еще болели после расправы над столом. В конце концов он пришел к выводу, что инстинктивный порыв спуститься сюда был верным. Займись работой, старик. Это правда, он выставил себя полным дураком. Но плясать под дудку Бекки он не собирается. Господи, подростковая болезнь излечима. Рецепт для расстроенного и обиженного старого динозавра: займись работой.