Закрытая школа. Противостояние - Ольга Заровнятных Страница 10

– Теперь, товарищ Колчин, это единственный источник финансирования лаборатории, – предупредил Ольшанский, жестом указывая на ценности. – Других денег не будет.

– Почему так радикально изменилось отношение к нашей работе? – сдержанно спросил Вульф.

Ольшанский достал газету «Правда» и молча протянул ее Вульфу. Заголовок статьи на передовице гласил: «Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Постучав пальцем по газете, Ольшанский взволнованно сказал:

– Сейчас пойдет такая волна… Новое руководство страны не знает о нашем существовании, поддержки ждать неоткуда, – он угрюмо замолчал, затем подвел итог: – Так что до лучших времен лаборатории официально как бы не существует.

– А неофициально? – спокойно спросил Вульф.

– Проект «Гемини» должен продолжаться! – убежденно ответил Ольшанский. – Ведь это в наших с вами общих интересах. Не переживайте, товарищ Колчин, по самым скромным подсчетам этого… – он снова указал на ценности, – нам хватит еще лет на триста, – усмехнувшись, он добавил: – Если мы их проживем.

– Проживем даже больше, – твердо пообещал Вульф. – Но нам для опытов по-прежнему нужен биоматериал!

– Прямо над вами целый детский дом, – Ольшанский указал рукой наверх. – Так что с материалом проблем не будет.

Вульф удовлетворенно кивнул. Войтевич даже сейчас помнил, с каким восхищением он смотрел тогда на этого выдающегося ученого, готового работать на свой страх и риск во имя великой идеи.

* * *

Морозов вошел в комнату Елены. В скором времени он собирался сделать ей предложение и теперь вел себя в ее комнате по-хозяйски, словно у себя дома. Впрочем, хозяином он себя ощущал в любом уголке школы, где бы ни находился. Когда у него зазвонил телефон, он в первые секунды опешил, выслушав сообщение о происшествии в подземелье.

– Что значит – у них был пистолет? – спросил он, взъерошив волосы, и рявкнул разъяренно: – Откуда они, черт возьми, его взяли?

Из ванной комнаты, расчесывая волосы, вышла Елена в шелковом синем халате. Она успела увидеть злобное выражение лица Морозова и в недоумении замерла.

– У тебя было такое лицо… – растерянно пробормотала она, – очень злое. Я даже испугалась. Такое впечатление, что ты потерял над собой контроль.

– Когда ты рядом, я просто не могу себя контролировать, – выкрутился Морозов, опрокинул Елену на кровать и поцеловал, изображая страсть. Во время поцелуя он случайно отодвинул рукой подушку и увидел под ней игральную карту – короля червей. Всю его страсть как рукой сняло, он в ужасе уставился на карту.

* * *

Володя на кухне резал капусту, даже не подозревая, какая трагедия разыгралась в этот момент в подземелье. В который раз прокручивая в голове разговор с Князем у школьной ограды, он вспомнил, как усмехнулся на слова Князя, думая, что весьма удачно пошутил:

– Я тут год проработал – нет тут никаких немцев! Да им сейчас должно быть лет по сто!

– Если их опыты идут успешно, то и выглядят они как мы. А то и моложе, – пожал плечами Князь.

– Нельзя законспирировать целую группу ученых, чтобы о них никто никогда не узнал, – продолжал возражать Володя.

– НКВД и КГБ долгие годы успешно с этим справлялись, – устало ответил Князь.

– Допустим. Но они не в школе, – упрямо сказал Володя. – Если и были тут в советские времена, сейчас их давно след простыл.

– Ну конечно. Сами ушли, а ценности на миллионы долларов оставили, – усмехнулся Князь. – Ты же сам нашел хранилище. Можешь не верить мне, но своим-то глазам ты можешь верить?

– Стоп. Вы хотите сказать, что… – медленно произнес Володя, для которого все кусочки мозаики только сейчас встали на свои места, – Сергей Андреевич Крылов – это немец? Фашист?? – обескураженно воскликнул Володя.

– Ты же видел его кольцо, – устало напомнил Князь. – Из-за них погибли твой дед и отец. Лаборатория нуждалась в финансировании. И они придумали безотказную систему «Список волка»: людей, владевших ценностями, арестовывали как врагов народа, имущество реквизировали в фонд лаборатории, а детей сдавали в спецприемник на опыты.

– Значит, всю мою семью уничтожили ради опытов этих нацистов? – уточнил Володя, заиграв желваками на скулах.

– Твои близкие – не единственные жертвы. И список растет. Эти люди не остановятся, если их кто-то не остановит, – внушительно заключил Князь, следя проницательным взглядом за реакцией Володи. Володя тогда ничего не ответил, ему нужно было время, чтобы обдумать эти неожиданные для него сведения, осознать их.

Теперь, вспомнив тот разговор и поняв наконец, что он не вправе игнорировать полученную информацию даже во имя собственного счастья с Марией, своей любимой женщиной, Володя отложил нож и решительно вышел из кухни. Он пошел в часовню, где обнаружил Веру, только что нашедшую бункер.

Она медленно шла по ритуальному залу, внимательно осматривая стулья, проводя пальцами по инициалам на их спинках, словно желая удостовериться, что все это происходит с ней на самом деле.

Дернув за рычаг, Вера с изумлением увидела, что с потолка спустился нацистский флаг, развернувшись во всю стену. Вера в шоке смотрела на него, не в силах поверить, что этот флаг – вовсе не плод ее разыгравшегося воображения.

– Это что, местный филиал музея нацизма? – напряженно спросил Володя.

Вера обернулась на его голос, с трудом скрывая довольную улыбку, вызванную его приходом.

– Я знала, что ты придешь, – ответила Вера.

– Как ты нашла этот уютный уголок? – с отвращением спросил Володя, осматриваясь.

– А как ты нашел меня? – парировала Вера.

– У меня свои методы, – отрезал Володя, глядя ей в глаза.

– А у меня свои, – нашлась Вера и дружелюбно завершила неуместный спор: – Я думаю, что мы сработаемся.

* * *

Все это время Анна пыталась дозвониться до Никиты, но неизменно натыкалась на автоответчик. «Привет, братишка. Извини, если вдруг разбудила тебя. Просто хотела сказать, чтобы ты не переживал за меня. Перезвони мне, как только сможешь. Я люблю тебя», – продиктовала Анна сообщение.

Глупая женщина! Такая красивая и такая глупая!

Злобно глядя на Анну, Она чувствовала, что что-то пошло не так.

Звони! – приказывала Она. – Ну же, звони еще!

Ее кулачки бессильно сжались, ногти вонзились в фарфоровую кожу ладоней.

Звони! Звони!!!

В этот момент Никита лежал один в своей палате на больничной койке. Судя по безмятежному выражению, застывшему на его лице, можно было подумать, что он спит. Одна его рука свесилась с кровати, с ее запястья медленно капала кровь. Возле койки на полу образовалась уже целая лужица.