Штурвал тьмы - Дуглас Престон Страница 10

Монах закрыл глаза.

— Твой ум — водоворот волнения, малыш.

— Мне надо знать.

— Надо, — повторил он.

— В чем суть Агозиена?

Отшельник открыл глаза, повернулся и зашагал прочь. В следующую секунду Грин последовала за ним.

Монах вел извилистым путем, по многочисленным узким переходам с замысловатыми поворотами, вверх и вниз по лестницам, через грубо высеченные в скале туннели и длинные, покрытые росписью коридоры. Наконец проводник остановился перед дверным проемом, занавешенным обтрепанным оранжевым шелком. Затворник отодвинул его в сторону, и молодая послушница с удивлением увидела трех монахов, которые разместились на каменных скамьях, словно на заседании совета. Перед находящейся тут же золоченой статуей сидящего Будды стояли в ряд горящие свечи.

Один из монахов поднялся.

— Пожалуйста, входи, — произнес он на удивительно беглом и правильном английском.

Констанс поклонилась. Неужели ее ожидали? Это казалось невероятным. И тем не менее иного логического объяснения не было.

— Я прохожу обучение у ламы Цзеринга, — представилась девушка, благодарная за то, что может перейти на родной английский. Монах кивнул.

— И хочу узнать про Агозиен.

Обитатель внутреннего монастыря повернулся к остальным, и они заговорили по-тибетски. Констанс пыталась ухватить нить беседы, но голоса звучали слишком тихо. Наконец переводчик повернулся к ней:

— Лама Тубтен рассказал детективу все, что мы знали.

— Простите, но я вам не верю.

Похоже, буддист был захвачен врасплох прямотой, но быстро оправился.

— Почему ты так говоришь, дитя? В комнате стоял пронизывающий холод, Констанс вздрогнула и плотнее закуталась в балахон.

— Вы можете не знать, что представляет собой Агозиен, но вы знаете его назначение. Его будущее назначение.

— Еше не настала пора это открыть. Агозиен у нас забрали.

— Вы имеете в виду: забрали преждевременно?

Монах сокрушенно покачал головой:

— Мы были его хранителями. Крайне важно, чтобы священный предмет возвратили, прежде чем… — Он умолк.

— Прежде чем что?

Но мудрец только качал головой. В тусклом освещении черты его лица, наполненные тревогой, выглядели изможденными и окостенело-застывшими.

— Вы должны мне сказать, — с нажимом продолжала девушка. — Это поможет Пендергасту определить местонахождение артефакта. Я не выдам тайну никому, кроме него.

— Давайте закроем глаза и помедитируем, — предложил собеседник. — Давайте медитировать и возносить молитвы о его скором и благополучном возвращении.

Констанс нервно сглотнула, пытаясь успокоиться. Верно, сейчас она вела себя слишком эмоционально. Ее поведение, бесспорно, шокировало монахов. Но Алоизу дано обещание и необходимо его выполнить.

Монах начал бормотать нараспев, остальные подхватили. Странные, жужжащие, без конца повторяющиеся звуки наполнили сознание Констанс, и весь ее гнев, отчаянное желание знать больше как будто вытекли из нее, словно вода из пробитого сосуда. Сильное желание исполнить просьбу Пендергаста поблекло, куда-то исчезло. Ум сделался бдительным, ясным, почти спокойным.

Пение прекратилось, и она медленно открыла глаза.

— Ты по-прежнему жаждешь ответа на свой вопрос?

Наступило долгое молчание. Констанс вспомнила один из уроков — учение о желании — и склонила голову.

— Нет, — солгала девушка, нуждаясь в информации больше, чем когда-либо.

Монах улыбнулся:

— Нужно многому научиться, маленький монах. Мы прекрасно понимаем, что тебе нужны эти сведения и что они будут полезны. Но для тебя лично нехорошо, что ты так их жаждешь. Это знание крайне опасно. Оно способно разрушить не только твою жизнь, но и самоё твою душу. Оно может навсегда отгородить тебя от просветления.

Констанс подняла глаза.

— Оно мне необходимо.

— Мы не знаем, что такое Агозиен. Не знаем, как он попал в Индию. Не знаем, кто его создал. Но мы знаем, зачем он был создан.

Констанс ждала.

— Он был создан, чтобы навлечь на мир грозное отмщение.

— Отмщение? Что за отмщение?

— Очищающее землю.

По причине, которой сама не вполне понимала, девушки почувствовала, что не хочет продолжения, и не без усилия выдавила:

— Очистить… как?

Тревожное выражение на лице собеседника обернулось почти горестным.

— Мне очень жаль обременять тебя этим тяжелым знанием. Когда земля погрязнет в эгоизме, алчности, насилии и зле, Агозиен очистит ее от человеческого бремени.

Грин судорожно сглотнула.

— Я не вполне понимаю.

— Полностью очистит землю от человеческого бремени, — очень тихо повторил монах. — Чтобы можно было начать все заново.