Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк

Я вампир, и это правда. Но современное значение слова «вампир», как и истории, которые рассказывают о созданиях, подобных мне, не вполне верны. Я не превращаюсь в прах от солнечного света и не съеживаюсь от страха при виде распятия. Я ношу маленький золотой крестик на шее, но только потому, что он мне нравится. Я не могу заставить стаю волков напасть, я не умею летать. Я не способна превратить в вампира, просто заставив выпить мою кровь. Волки действительно любят меня, как и большинство хищников, и я могу прыгать так высоко, что можно подумать, будто я лечу. Что касается крови — ах, кровь, — то она завораживает меня. Я очень люблю ее, теплую, капающую, когда я испытываю жажду. А я часто испытываю жажду.

Сейчас мое имя — Алиса Перн. Просто два слова, которые продержатся лишь пару десятков лет. Я к ним привязана не больше, чем к шуму ветра. У меня светлые шелковистые волосы и глаза, подобные сапфирам, вобравшим в себя всполохи раскаленной лавы. По современным меркам я хрупкого сложения, метр пятьдесят семь без каблуков, у меня мускулистые руки и ноги, но вполне привлекательные. Мне не дают больше восемнадцати, пока я не заговорю. Что–то в моем голосе — уверенность речи, эхо бесконечного опыта — заставляет людей думать, что я намного старше. Но далее я редко думаю о том, когда я родилась. Это было задолго до того, как под бледной луной были возведены пирамиды. Я была тогда там, в этой пустыне, несмотря на то, что по происхождению я даже не из этой части света.

Нужна ли мне кровь, чтобы выжить? Бессмертна ли я? Спустя столько лет я все еще не знаю. Я пью кровь, потому что жажду ее, хотя могу есть и переваривать обычную пищу. Мне нужна еда, как и любому другому мужчине или женщине. Я живое, дышащее существо. Мое сердце бьется, я слышу его сейчас, каждый его удар отдается эхом в моих ушах. У меня очень острый слух и такое же зрение. Я слышу, как сухой лист падает с ветки в полутора километрах от меня, и без телескопа четко вижу кратеры на луне. Оба чувства со временем обострились.

Моя иммунная система неуязвима, мои способности к регенерации просто чудесны, если вы верите в чудеса, — я точно не верю. Меня можно ранить ножом в руку, и рана заживает за несколько минут, не оставляя шрама. Но если пробить мне сердце, скажем, столь модным сейчас деревянным колом, то, возможно, я умру. Даже вампиру сложно заживить рану вокруг инородного тела. Хотя я с этим не экспериментировала.

Но кто сможет ранить меня? У кого будет такой шанс? У меня сила пяти мужчин и рефлексы праматери всех кошек. Нет таких систем физического нападения и защиты, которыми я не владела бы в совершенстве. Десятки черных поясов могут прижать меня в темном переходе, и я сделаю себе из них пояса па платье. И я люблю драться, почти так же, как убивать. Однако со временем убиваю все меньше и меньше, в этом нет необходимости, и сокрытие убийства в современном обществе — дело сложное, а еще это трата моего драгоценного, хотя и бесконечного, времени. От каких–то привязанностей нужно отказаться, другие должны быть забыты. Как ни странно это звучит, если вы думаете обо мне как о чудовище, я могу очень страстно любить. И я не считаю себя злом.

Почему я обо всем этом рассказываю? С кем я разговариваю? Я посылаю эти слова, эти мысли просто потому, что пришло время. Время для чего, я не знаю сама, и это не имеет значения, потому что я так хочу, а это всегда было Достаточной причиной для меня. Мои желания — их так мало осталось, но они так глубоки и сильны. Пока что я не скажу вам, с кем разговариваю.

Ситуация исполнена таинственности, даже для меня. Я стою перед дверью офиса детектива Майкла Райли. Час поздний; он в своем кабинете в глубине помещения, свет приглушен — я знаю, даже не видя этого. Любезный мистер Райли позвонил мне три часа назад и попросил прийти в его офис, чтобы потолковать о чем–то, что может меня заинтересовать. В его голосе была нотка угрозы и что–то еще. Я чувствую эмоции, хотя не читаю мысли. И стоя в этом тесном и обшарпанном коридоре, я испытываю любопытство. А еще я раздражена, что не сулит ничего хорошего мистеру Райли. Я тихонько стучу в дверь офиса и открываю ее, не дождавшись ответа.

— Привет, — говорю я. В моем голосе нет угрозы — в конце концов, предполагается, что я всего лишь подросток. Я стою возле стола несчастной секретарши, представляя, как ей обещали, что чеки с ее зарплатой уже «практически отправлены». Мистер Райли сидит за столом в своем кабинете и встает, когда замечает меня. На нем помятый коричневый спортивный пиджак, и я сразу замечаю слева под грудью увесистую выпуклость револьвера. Мистер Райли думает, что я опасна, и мое любопытство немного увеличивается. Но я не боюсь, что он знает, кто я на самом деле, иначе он предпочел бы не встречаться со мной, даже средь бела дня.

— Алиса Перн? — спрашивает он. В его голосе слышится напряжение.

— Да.

До него шесть метров. Он жестом приглашает меня:

— Пожалуйста, заходите и присаживайтесь.

Я вхожу в его кабинет, но сажусь не на предложенный стул рядом со столом, а на другой, возле правой стены. Нужно, чтобы он был на прямой линии на случай, если он попытается воспользоваться револьвером. Если попытается — умрет, может быть, мучительно.

Он смотрит, пытаясь оценить меня, и это сложно, потому что я просто сижу. А вот по нему можно определить очень многое. Его куртка не только мятая, но еще и в пятнах — от жирных бургеров, съеденных в спешке. Вокруг его глаз красные круги от транквилизаторов и усталости. Я полагаю, что лекарства необходимы ему, чтобы поддержать его на протяжении долгих часов хождения по улицам. За мной? Определенно. В его глазах довольный блеск, как будто добыча наконец поймана. Я улыбаюсь про себя при мысли об этом, хотя тоже чувствую напряжение» В офисе душно и немного прохладно. Я никогда не любила холода, хотя могу пережить арктическую ночь раздетой догола.

— Полагаю, вам интересно, почему я вызвал вас так срочно? — говорит он.

Я киваю. Я не скрестила ноги, мои белые брюки свободно свисают. Одна рука лежит на колене, другая перебирает пряди волос. Правша, левша — я ни та, ни другая и обе одновременно.

— Можно называть тебя Алисой? — спрашивает он.

— Можете называть меня как хотите, мистер Райли.

Мой голос пугает его совсем немного, и это то, что мне нужно. Я могла бы писклявить, как все нынешние подростки, но я позволила проявиться в голосе своему прошлому, его сила в нем. Я хочу, чтобы мистер Райли нервничал, люди, когда они нервничают, часто говорят вещи, о которых потом жалеют.

— Зови меня Майком, — говорит он. — Ты легко нашла дорогу?

— Да.

— Угостить тебя чем–нибудь? Кофе? Содовая?

— Нет.

Он смотрит на папку на столе, открывает ее. Он прокашливается, и опять я чувствую его усталость и страх. Но меня ли он боится? Не уверена. Кроме револьвера под пиджаком, есть еще один под бумагами на другой стороне стола. Я чувствую запах пороха в патронах и холодной стали. Хорошая огневая мощь, чтобы встретиться с девушкой–подростком. Я слышу слабое царапанье металла и пластика. Он записывает разговор.