Закон улитки - Андрей Курков Страница 92

– Иди сюда! – окликнул его Леха. По лицу приятеля Виктор понял, что все в порядке.

Сходил в подсобку за барную стойку. Взял оттуда «гостевое» инвалидное кресло. Разложил и подсел к компании.

– Это вот Витя, о котором я говорил, – показал на него взглядом Леха. И тут же шесть пар глаз уставились на Виктора, словно ожидая чуда.

Виктор кивнул.

– Ребята согласны, – объявил Леха. – Тут только надо мелочи уточнить…

Виктору налили коньяка. Он выпил для согрева и всем своим видом показал, что готов отвечать на любые вопросы. Правда, вопросы оказались несложными. Даже напрягаться мыслями не пришлось. «А все оплачивается? А места в общежитии инвалидов сохранятся? А на пенсию это не повлияет?» Собственно, точных ответов на некоторые вопросы Виктор не знал, но все равно отвечал утвердительно на положительные и отрицательно на проявления различных сомнений.

– Спортивную форму дадут? – спросил один из ребят – одноногий, со стрижкой ежиком.

Виктор кивнул.

– А какой фирмы? – поинтересовался парень.

– Пока не знаю. Но хорошей, – ответил Виктор и тут же в зрительной памяти всплыла реклама «Адидас», мелькавшая с завидной регулярностью на мониторе башенки Дома Профсоюзов.

Кончилось тем, что Леха составил список будущих спортсменов, и хоть оказалось в нем семь фамилий, включая самого Леху, это не уменьшило радости Виктора. «Ну и что с того, что на пару человек больше? – подумал он. – Шеф явно не обеднеет. Зато команда будет смотреться солиднее!»

Ловить попутку, чтобы доехать обратно домой, оказалось делом нелегким – все-таки улица Нагорная была почти тупиковой. Машины проезжали по ней редко. И, воспользовавшись мобильником, Виктор вызвал такси, которое с комфортом довезло их до дома.

Виктор первым делом затащил Леху наверх. Потом спустился за инвалидным креслом. Как только зашел и разделся, понял, что Леха уже поделился новостями с Ниной и Соней. Явная радость на лице Нины заставила Виктора с удивлением мотнуть головой.

Соня новость о том, что дядя Леша стал капитаном спортивной команды, восприняла более чем спокойно.

– И что, ты теперь будешь каждый день ходить на соревнования? – спросила она, оттопырив нижнюю губку.

– Не каждый день и не ходить, – ответил за Леху Виктор. – Иногда будет ездить, иногда летать…

– Летать? – переспросила Соня и обернулась к Нине. – А меня с собой можно будет брать?

Виктор изобразил на лице сожаление, отрицательно покачал головой.

– Нет, Сонечка, нельзя.

– А кого можно брать? Мишу можно?

Виктор посмотрел на девочку внимательно. Она ненароком коснулась тайного плана Виктора, в который он не только ее, но и самого шефа посвящать не хотел. Правда, он еще подробно не думал о том, как ему удастся вывезти с собой и командой Мишу в Хорватию. Но Сонин вопрос напомнил Виктору, что теперь, когда процесс создания команды подходил к концу, нужно было уже думать и о том, ради чего все это им, Виктором, затевалось.

После ужина Нина сварила себе кофе, налила его в подаренную Виктором на Новый год чашку для гадания. И зная, естественно, результат любых гаданий на кофейной гуще, перевернула чашку и дала этой самой кофейной гуще стать эротическим рисунком. Долго смотрела внутрь чашки, а на ее лице блуждала улыбка. Немного задумчивая, немного шаловливая. Виктор, наблюдая за Ниной, вдруг поймал себя на мысли, что серьезное или, вернее, – задумчивое выражение лица ей идет. Жаль только, что не часто это выражение появлялось на ее лице.

В какой-то момент Виктор понял, что пингвин Миша с ними не ужинал. Сходил к балконной двери. Позвал его. Миша, словно нехотя, пришел за хозяином на кухню. Положил мордочку на кусок рыбы, вытащенной из холодильника.

– А кошка так и не вернулась! – сказала Соня, глядя на Мишу. – Может, ее собаки съели!

Пингвин при слове «собаки» дернулся. Обернулся. Посмотрел на девочку, и в его маленьких глазках промелькнул мгновенный интерес к услышанному. Но разговор стих. Леха развернулся на своем кресле на колесах. Нина поднялась из-за стола, чтобы помочь ему, въехать в дверной проем. Виктор молча наблюдал за всем этим. Так же как и Соня. И в возникшей тишине, дополняемой заоконной темнотой, вернулся пингвин Миша к своим мыслям, к своей рыбе.