Феникс в огне - М. Дж. Роуз Страница 9

Нью-Йорк. Вторник, 02.00

Через четыре месяца после внезапной смерти своей тетки от инфаркта Рейчел Палмер узнала, что женщина, жившая в ее доме, подверглась нападению прямо на крыльце, когда рылась в сумочке в поисках ключей. К своему собственному сожалению, Рейчел вынуждена была признать, что после этого ей стало неуютно в старинном здании из бурого кирпича. Отпирая входную дверь, она всегда пугливо озиралась по сторонам, торопливо взбегала вверх по лестнице, сразу же запирала дверь на засов, а ночью так и не могла заснуть. Когда она обмолвилась о том, что собирается искать себе другое жилище, дядя Алекс предложил ей временно перебраться в его роскошную двухуровневую квартиру, расположенную на углу Шестьдесят пятой улицы и Лексингтон-авеню.

Дядя никак не проявлял это ни словом, ни внешне, но Рейчел чувствовала, что ему одиноко. Алекс и тетя Нэнси были неразлучны так, как это иногда бывает у бездетных супружеских пар. Дяде было всего шестьдесят два года, но Рейчел чувствовала, что он еще очень не скоро начнет искать для себя другую женщину.

Отец бросил ее маму, когда девочка была еще совсем маленькой. Его место занял Алекс, став для нее больше чем дядей. Теперь она была рада скрасить его одиночество, а также насладиться ощущением полной безопасности. Его гарантировала круглосуточная система охраны, к которой была подключена квартира дяди, а также швейцар, постоянно дежуривший в дверях здания.

Сама того не замечая, Рейчел привыкла к обществу дяди. Он на неделю уехал по делам в Лондон и Милан, и она уже две ночи никак не могла заснуть.

Вот и сегодня в ее комнате горел свет. Рейчел сидела в кровати, смотрела по телевизору старую комедию, потягивала белое вино из бокала и читала завтрашние новости на экране переносного компьютера.

«ГРОБНИЦА ПРИНАДЛЕЖИТ ВЕСТАЛКЕ

От нашего специального корреспондента Чарли Биллингса

Рим, Италия. Вчера подтвердилось предположение о том, что захоронение, обнаруженное во время раскопок, проводимых у городских ворот, принадлежит одной из последних весталок, жриц древнеримской богини Весты.

„Мы считаем, что гробница с большой долей вероятности относится к концу четвертого века нашей эры, а именно к промежутку с 390-го по 392 год. Это подтверждается керамикой и другими предметами, обнаруженными нами. Сегодня можно утверждать, что погребенная женщина была весталкой. Лишь какие-то неожиданные сюрпризы могут заставить нас отказаться от этого вывода“, — заявила Габриэлла Чейз, профессор археологии Йельского университета, специалист по древним религиям и языкам, которая вот уже три года занимается раскопками в этих местах вместе с профессором Альдо Рудольфо из Римского университета.

„Особый интерес вызывает то обстоятельство, что женщина, останки которой были обнаружены во время раскопок, возможно, являлась одной из последних шести весталок, — сказала Чейз. — Культ весталок существовал свыше тысячи лет и прекратил свое существование в 391 году нашей эры, что совпало с возвышением христианства в период правления императора Феодосия Первого“».

Телевизор умолк. Свет в спальне стал тусклым. Рейчел попыталась продолжить чтение. Она хотела остаться в кровати, чтобы чувствовать рукой одеяло, ощущать под спиной подушку, однако сердце ее затрепетало и понеслось куда-то. Предчувствие знакомства с тайной наполнило ее возбуждением. Целый мир, о котором Рейчел ничего не знала, представился ей необработанным алмазом. Достаточно было лишь шагнуть вперед и открыть его.

Рейчел вошла в него и была заворожена картиной, сиявшей в гиперреалистическом солнечном свете. Тепло окружило, пленило ее. Оно ласкало девушку летним ветерком, наполняло ее спокойствием и восторгом. Теперь свечение исходило уже из нее. Рейчел почувствовала себя невесомой. Она стала вдруг такой легкой, что полетела, двигаясь все быстрее и быстрее. В то же время все ее ощущения были такими отчетливыми, как будто это происходило с ней в замедленном действии.

Солнце жгло ей щеки. Запах жары заполнял ноздри. Ее тело звучало словно музыкальный инструмент. Рейчел слышала музыку, которая не имела ничего общего с тональностями, нотами, аккордами и мелодией. Это был чистый ритм. Сердце Рейчел изменило частоту биений, подстраиваясь под него. Частота ее дыхания тоже стала другой.

Затем ей вдруг стало холодно. Рейчел ежилась и вглядывалась в стеклянную дверь.

Сквозь щель в занавесках она наблюдала за двумя мужчинами, которые склонились над столом.

— Вот ради чего я приехал в Рим, — проговорил один из них, которого Рейчел хорошо знала, хотя никак не могла вспомнить его имя. — Я уже потерял надежду когда-либо это найти.

Тут девушка увидела сверкающие камни волшебной окраски. Блеск голубых и зеленых огоньков наполнил ее сердце безотчетной радостью. Это зрелище притягивало словно наркотик. Рейчел захотелось застыть на месте и попытаться понять, как искрящиеся краски, сливаясь друг с другом, образуют сотни новых оттенков. Радуга изумрудной зелени перетекала в небесную синеву, та обращалась в кобальт, превращающийся в аквамарин, потом в зеленовато-серый цвет шалфея, зеленовато-голубую окраску оперения чирка и дальше в красный, вишневый и бордовый.