Ничего хорошего - Линда Фэйрстайн Страница 9

За обычной рабочей рутиной и консультациями, которые я щедро раздавала молодым адвокатам, работающим со мной, день пролетел незаметно. Мы с Сарой наскоро перекусили салатом, запив его диетической колой, и составили список подсудимых и свидетелей, к которым стоит присмотреться получше в связи с делом Доген. Важных телефонных звонков не поступало, так что остаток дня я разбирала сообщения и отвечала на те из них, которые не могли ждать до завтра.

В половине седьмого я выключила свет, заглянула в кабинет начальника судебного отдела, Рода Сквай-ерса, сказала, что отправляюсь на совещание оперативной группы, и, прихватив папку с записями по делу, отправилась к машине. В этот час пробок уже почти не было, поэтому я быстро выехала на Первую авеню, позвонила в Лос-Анджелес своей лучшей подруге Нине Баум и оставила ей сообщение на автоответчике в юридической конторе. Я так делала почти каждый день.

Я припарковалась рядом с полицейским участком на Западной 51-й улице и вошла в здание, объяснив дежурному полицейскому цель визита и предъявив удостоверение. Полицейский кивнул и махнул рукой в сторону лестницы. Я поднялась на один пролет и нажала ручку тяжелой металлической двери, за которой находился коридор, выложенный зеленой плиткой. Справа были шкафчики для полицейских, прямо — отдел по предотвращению преступлений, но большая часть этажа (дверь налево) была отведена под кабинеты детективов.

Если вы зайдете в оперативный штаб полиции, где обсуждают расследование какого-нибудь громкого дела, то сможете увидеть сливки полиции Нью-Йорка в действии. Энергия в комнате била ключом: здесь собрались тщательно отобранные члены оперативной группы Петерсона, которые готовились к совещанию, которое должно было начаться примерно через час, как только прибудет начальство. Я осмотрелась, чтобы понять, кто будет работать над этим делом вместе со мной. Подсознательно я уже оценивала их не только как детективов, но и как свидетелей, дающих показания под присягой. Ведь важны не только их навыки ведения расследования, но и умение работать с бумагами и обращать внимание на детали, такие, как, например, основания для ареста. Они должны тщательно собирать доказательства, а не беспечно проходить мимо вопиющих улик.

Помещение убойного отдела походило на муравейник. За двенадцатью столами, сдвинутыми к стене, теснились больше двадцати человек. На каждом столе стояла печатная машинка, два телефона и проволочная корзина для бумаг — пока пустая, но вскоре там окажутся тонны розовых листочков с полицейскими отчетами, известными как бланки 5С для детективов. Наш компьютерный век мало отразился на каждодневной работе полицейских. За двумя ближайшими к двери столами сидели двое мрачных полицейских в штатском. Судя по всему, это были аборигены из 17-го участка, чье рабочее место отдали под оперативный штаб и кого не допустили работать над делом Доген — хотя оно подпадало под их юрисдикцию. Вместо этого их отрядили заниматься рутиной и связями с общественностью. Они смотрели на ворвавшихся к ним детективов так, как Золушка, наверное, смотрела на сестер, пока те наряжались на бал.

Справа от меня был большой «обезьянник» — зарешеченное пространство, где стояла одна деревянная скамья. Туда помещали задержанных, пока им не предъявят обвинение. Когда я приходила в участок на опознание или допрос свидетеля, в «обезьяннике» обычно находились два-три человека, лежащие на скамье или кафельном полу. Сейчас двери клетки были распахнуты, и я увидела там восьмерых: кто-то сидел, другие полулежали, один стоял снаружи, привалившись к решетке, еще один то заходил внутрь, то выходил. По их грязной, разномастной одежде и помятой внешности можно было подумать, что их выгнали из дома призрения. За ними никто не следил, и вид у них был вполне довольный.

За столом в дальнем углу комнаты сидела единственная женщина в комнате, не считая меня. Это была Анна Бартольди, оплот убойного отдела, которой Петерсон, вероятно, велел проследить за детальным ведением протокола этого сложного дела. Фотографическая память Анны вкупе с ее скоростью письма всегда помогали лейтенанту отслеживать сотни отчетов о свидетельских показаниях и телефонных звонках от бдительных горожан, которые вскоре начнут поступать от офицеров, как работающих над этим делом, так и нет. Одной рукой Анна держала трубку, а другой что-то писала в огромном журнале, лежащем на столе. Похоже, она уже отвечала по горячей линии, о которой местные радиостанции объявили час назад.

За спиной Анны была дверь в кабинет начальника отдела. Я не знаю, кто был здешним начальником, но его место на ближайшее будущее оккупировал Петер-сон, на которого будут давить со всех сторон, чтобы он как можно скорее раскрыл это громкое дело.

Мерсер Уоллес, самый большой и черный парень в комнате, заметил меня первым, как только за мной захлопнулась дверь и я сняла пальто и шарф.

— Не тушуйся, Купер, — крикнул он, помахав мне рукой, и кивнул на разношерстную компанию. — Добро пожаловать в нашу Армию Спасения. Располагайся.

С большинством детективов я была знакома. Перекинувшись парой слов с теми, кого не видела утром в больнице, я добралась до стола, где сидел Мерсер.

— Петерсон в кабинете, — сообщил он. — Ждет Макгро. Шеф полиции и Макгро выступали сегодня в вечерних новостях. Обычный треп — просили сохранять спокойствие и оказать содействие. Мэр обещал вознаграждение в десять тысяч тому, чья информация поможет поймать преступника. Тут же начались звонки по горячей линии, люди страстно желают заложить ближнего своего за пару монет.

Я заглянула Анне через плечо и увидела, что она записывает в журнал уже сорок седьмой звонок. Когда-то она сказала мне, что лишь один звонок из шестидесяти имеет хоть какое-то отношение к преступлению, поэтому я не удивилась, когда она откинулась на спинку стула, посмотрела на меня, закатив глаза, и снова стала записывать сообщение, которое скорее всего было абсолютно бесполезно. Видимо, кому-то поручат проверить каждый звонок, независимо от того, насколько притянутой за уши выглядит информация, поскольку среди всей этой белиберды может оказаться то, что мы ищем, — звонок от человека, который знает убийцу и горит желанием продать его с потрохами за вознаграждение.

— Эй, блондиночка, готовь наличные. Передача продолжится сразу после рекламы, — крикнул Чэпмен, выходя из коридора по соседству с офисом лейтенанта. В руке он держал большой кусок пиццы, часть которой уже успел отправить в рот. — Телик стоит здесь, в раздевалке. Так что пошевеливайся!