Две вечности. Асфиксия - Вакари Страница 9

Девушка с головой погрузилась в чтение. Обложка книги выглядела потрёпанной, прошедшей через сотни рук.

Я кашлянула, пытаясь привлечь внимание. Корделия оторвалась от чтения и посмотрела на меня своими пронзительными светлыми глазами.

–Да?..

–Привет! Ты как? То есть, как самочувствие?

–Самочувствие?– переспросила она и слегка приподняла брови.

–Голова не болит? А то Винс говорил, что мигрени не к добру.

Девушка хладнокровно смотрела на меня, словно слушая речь на иностранном языке.

–О!– выдохнула она, до чего-то додумавшись.– Со мной всё хорошо.

–Ты вчера была сама не своя, вот я и решила уточнить,– зачем-то начала объясняться я, чувствуя, что творится что-то неладное.– Винсен ведь тебя осмотрел?

–Винсен ещё не врач,– Корделия поставила точку в этой теме.

Надо было выкарабкиваться из неловкой ситуации. Я посмотрела на учебник в руках девушки.

–Это?..

–Забавное чтиво.

Корделия приподняла книгу, и я ошарашенно округлила глаза. Название оказалось перевернуто. То есть, она читала учебник вверх ногами.

–И как, интересно?

–Интересно.

–Поверю на слово.

Мы снова замолчали.

–Хм, с тобой точно всё хорошо?

–Вполне.

Что-то здесь не складывалось. Наша беседа никак не клеилась, но я не понимала, в чём же дело.

–Если хочешь, я и тебе дам почитать,– она приподняла учебник к лицу и с хитрым блеском в глазах выглядывала из-за потрёпанной обложки.

Наконец меня осенило.

–Юния! Это ты!

Юния опустила книгу и вздохнула.

–Долго же доходило.

–Прости!

Я ощутила себя полной дурой. Как же стыдно! Юния – младшая сестра-близнец Корделии. В отличие от неё, Юния предпочитала говорить коротко и по делу и не была щедра на эмоции. Однако поняла, что я сглупила, и решила немного подшутить.

–Я повержена. Прости.

–Ничего. Освещение в библиотеке плохое. Человеческий глаз легко обмануть из-за преломления лучей. Ты знала, что мозг использует шаблоны, когда воспринимает визуальную информацию? Разрозненные картинки превращаются в упорядоченную систему. Когда в привычный шаблон вносятся мелкие коррективы, интерпретация увиденного меняется.

Юния с удовольствием прочитала мне лекцию об оптических иллюзиях. Не просто так в нашей компании её называли «Ходячей энциклопедией».

–Очень познавательно!– искренне сказала я и виновато улыбнулась.– Но мне и правда стыдно. Вы с сестрой такие же разные, как Илай и Джошени.

–Любопытный пример,– довольно кивнула Юния.– Им обоим не усидеть на месте, при этом есть ли у них хоть что-то общее?

–Улыбка?

Нет, даже их улыбки разнятся как небо и земля.

–Больше такого не повторится!

–Верю.

Я сама себе поражалась. Как можно было спутать чуть медлительную и хладнокровную Юнию с подвижной и смешливой Корделией? Одна смотрела на мир так, словно пыталась разгадать все его тайны, вторая – с любовью к каждой его частице, независимо от того, понимает она их или нет.

Да что там, у сестёр даже причёски отличались, но я по глупости решила, что длинная коса Корделии спряталась в складках пледа.

В отличие от нас, Юния выбрала техническую специальность и умела собрать робота из старого мобильного телефона, стула и жвачки. Психология не входила в её учебную программу, но я не удивилась, когда она решила присоединиться к поездке. Наверняка беспокоилась за Корделию.

–Ты читаешь вверх ногами?– вспомнила я, с любопытством осматривая учебник в руках Юнии.

–Попробовала тренировать концентрацию. Забавный получился эксперимент.

Додуматься до такого была способна только Юния.

–А почему пропустила первое занятие?

–Слушать болтовню Илая?– бесстрастное лицо исказилось.– Ну нет. Присоединюсь завтра, когда придёт нормальный преподаватель.

Юния с Илаем не очень ладили.

–И я до сих пор зла,– добавила Юния, раздражённым жестом убирая за ухо прядь коротко стриженых волос.– Это Илай убедил меня ехать отдельно. Без Корделии.

–Прости, мы не ожидали, что дорога нас подведёт.

–Илай должен был знать, он же местный.

«Местный дурачок»,– повисла в воздухе недосказанная и весьма нелестная характеристика нашего рыжего друга.

–Больше я одну Корделию не отпущу,– пообещала Юния. Её взгляд стал мрачнее тучи, но она одёрнула себя и переменила тему.– Ах да, хотела спросить, ты не видела Джошени?

–Нет, а что такое?

–Я хотела кое-что ему передать.

Юния говорила всё так же бесстрастно, но кончики её ушей слегка порозовели.

–Я-ясно,– протянула я.– Обязательно скажу ему, что ты его ищешь. Но ты сама знаешь, Джошени неуловим. Наверняка уже нашёл в подвале пару-тройку кладов.

–О них я и хотела с ним переговорить.

–О кладах?!

–Не бери в голову.

Сложно было забыть столь интригующее замечание, но я не стала допытываться. Юния обитала на своей волне и просто бы ушла, если бы я стала её расспрашивать.

* * *

Мы ещё немного поговорили на посторонние темы, после чего я оставила девушку дальше штудировать перевёрнутый учебник. Теперь мне самой было интересно найти Джошени и вместе с ним узнать, что же такое хочет передать ему Юния.

Увы, я не преувеличивала, говоря, что Джошени неуловим. Он напоминал кота, способного перетерпеть час другой в переноске, но, едва почуяв свободу, уносящегося вдаль по своим особо важным кошачьим делам.

Поиски завели меня на второй этаж, где располагались номера. Большинство дверей здесь тоже было закрыто. Я невольно посмотрела на дверь десятого номера. Латунная табличка могла бы зловеще сверкнуть отблеском лампы в ответ, но была слишком пыльной и затёртой временем.

Почему-то мне не очень хотелось знать, что прячется в этом номере.

В другом конце коридора я заметила чёрную дверь, о которой говорил Илай. Сразу возникло желание постучаться и познакомиться с профессором, но меня остановило не столько предостережение, что Нолана лучше не беспокоить, сколько неприятное гнетущее предчувствие чего-то плохого.

Содрогнувшись от внезапного озноба, я поспешила спуститься на первый этаж. Там находилось ещё одно помещение, куда я не успела попасть. Столовая. Есть не хотелось, но было интересно поближе рассмотреть комнату, где мы будем трапезничать ближайшую неделю.

Зайдя внутрь, я огляделась по сторонам и остолбенела. Передо мной стояла фея. Или кукла. Нет, призрак? Или же лесной дух? Человек не мог выглядеть настолько красивым, чистым и невинным.