Психиатр - Марк Фишер Страница 86

— Потанцуем, — сказала Джулия.

Не дожидаясь ответа Томаса, она повернула его к себе и обняла. Она прижималась к нему все теснее, по его телу пробежала горячая волна, которой он не стал противиться и сжал ее в страстном объятии.

Сбросив одежду, они направились к кровати. И вскоре уже слились с такой легкостью и непринужденностью, которая удивила и восхитила обоих. Они словно были созданы друг для друга во всех смыслах…

— Мне уже казалось, что этого никогда не случится, — призналась Джулия, выйдя в изнеможении из сладостного забытья.

— У меня такое впечатление, что до тебя я в жизни ни с кем не занимался любовью.

Говорил ли Томас искренне или хотел польстить ей? Однако Джулия тоже испытывала странное и волнующее чувство, словно в первый раз в своей жизни любила мужчину.

Несколько минут они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова, просто любуясь, на них действовали чары волшебного первооткрытия, к сожалению зачастую такого короткого. Может, на сей раз ощущение, рожденное любовью, будет длиться долго? В любом случае золото обещания, казалось, сияло в их восхищенных глазах.

Зазвонил телефон.

Это был Пол, вернувшись, он увидел номер телефона Джулии на своем определителе. Джулия передала трубку Томасу, и тот рассказал прокурору обо всем, что произошло днем, заостряя внимание на недостающей странице отчета, новых фотографиях и шокирующем заключении доктора Конзидини.

Тем временем Джулия принесла в комнату два бокала белого вина. Томас все еще говорил по телефону.

Она поставила бокалы с сотерном рядом с аппаратом, взяла мимоходом пульт дистанционного управления, включила телевизор и, убавив громкость, переключала с одного канала на другой, пока не наткнулась на репортаж из зала приемов большого отеля. Прием был устроен в честь одного известного нью-йоркского писателя, которому мэр вручал памятный знак в благодарность за его книги.

Перед входом в отель тянулась череда лимузинов, из них один за другим высаживались знаменитости, влиятельные бизнесмены, — одним словом, те, кто составлял высший свет Нью-Йорка.

В этот момент показали Губерта Росса, Гордона Степлтона и Вика Джексона, выходивших из длинного «мерседеса». Не хватало только Джозефа Харви, который не смог освободиться. По всей видимости, участием в этом событии, ярко освещаемом средствами массовой информации, обвиняемые хотели продемонстрировать свое единство и, особенно, уверенность в благоприятном исходе процесса.

Поскольку в настоящий момент их персоны привлекали к себе всеобщее внимание, журналисты поспешили к этой троице, впрочем, те тщательно выполняли предписания своего адвоката — Джексон лишь позволил себе сказать, что они стали жертвами чудовищного заговора и что их честь будет оправдана уже завтра.

Репортер дал комментарий:

— Завтра завершается знаменитый «процесс четырех» (это выражение — находка одного журналиста из «Нью-Йорк таймс» — в газетах уже склоняли направо и налево). Первые заседания выявили слабость и противоречивость доказательств обвиняющей стороны. Эксперты и юристы сошлись во мнении: показания мадемуазель Катрин Шилд, которые будут заслушаны завтра утром, должны быть поистине безукоризненными, чтобы обвинению удалось выпустить пар и убедить присяжных приговорить к тюремному заключению четверых членов общества, пользующихся заслуженной репутацией, на которых пало подозрение в невероятном групповом изнасиловании.

Томас, только что положивший трубку, внимательно вслушивался в слова репортера.

— Что сказал Пол? — спросила Джулия, когда репортаж закончился.

— Возможно, наши позиции намного сильнее, чем они полагают! Пол приедет за отчетом и фотографиями. Он посмотрит, что можно будет сделать. Нужно, чтобы завтра без четверти восемь мы были в суде. А что сказали там по поводу процесса?

— Что необходимо, чтобы показания Катрин были на редкость убедительны, что обвинение должно привести веские аргументы, если не хочет проиграть дело!