Самая лучшая месть - Стивен Уайт Страница 82

Дальний удар грома эхом разнесся между Индейскими пиками.

— У нас здесь каждое лето бывают муссоны. Вы знаете об этом? Иногда приезжие даже не знают, что в Колорадо бывают муссоны.

Он поднял брови:

— Муссоны? Как в Индии? Это когда все время идет дождь?

— Ну, не все время, но часто. Бури приходят в июле из Мексиканского и Калифорнийского заливов. Когда сегодня вечером началась гроза, я принял ее за начало сезона муссонов. В этом году в горах было необычайно сухо.

— Муссоны? — задумчиво повторил Бока. — Меня все предупреждали о зиме. А вот о муссонах не рассказывали.

— Если вы не фермер, то беспокоиться из-за них не стоит. Фермеры — другое дело. Мало дождей — плохо. Много дождей — тоже плохо. Град — плохо. Молния может создать настоящие проблемы. Но большинство из нас их почти не замечают. Обычные летние дожди.

Он смотрел в сгустившуюся за окном черноту с такой напряженностью, как будто ждал, что вот сейчас, с минуты на минуту, из-за Передового хребта придет муссон.

— У вас есть соседи, Бока?

Он взглянул на меня, как мне показалось, с подозрением, и я подумал, что переход на уровень тривиальной беседы ни о чем немало его озадачил.

— Ближайший домик в полумиле отсюда. По уик-эндам туда приезжает какой-то парень. В другие дни в доме никто не живет. Второй сосед еще дальше. — Бока улыбнулся. — Могу я предложить вам чаю? Плита горячая, так что это займет всего пару минут.

— Нет, спасибо. А вы знаете того парня, вашего соседа?

— Нет, сэр, не знаю. Молодой человек. Приезжает на зеленом внедорожнике, который часто моет. Люди в городе говорят, что его имя Оливер. Но мы с ним никогда не разговаривали. Ни разу.

— Пока Том был здесь у вас, он рассказывал о чем-то еще? Что-то такое, что помогло бы нам понять, как быть дальше?

— С годами непоколебимых истин становится все меньше. Но я хорошо знаю, как выглядит лицо страха. Когда Том вошел в эту дверь, у него было такое лицо. — Голос моего собеседника снова перешел с тенора на баритон. — Страх был пеленой в его глазах. В его словах я слышал песню недоверия. Дух его сгибался под бременем отчаяния.

Он цитировал что-то. Строки из некоего гимна, который читал или сочинял после того, как сам побывал в аду. Я считал, что знаю, что такое ад. Это то, что было в секторе Газа.

Я видел ад по телевизору.

Словно отвечая на мои мысли, Бока продолжил:

— Том — человек, который прошел половину пути в ад, и он еще не уверен, что сможет вернуться.

— Даже так?

— Он постоянно говорил, что в последние дни ему давали уроки страха.

— Уроки страха?

— Да, сэр. Вы проходили когда-нибудь урок страха, доктор? Том прошел его здесь, на этой самой горе. Я видел это по его лицу. И, видит Бог, в моей жизни их хватало.

— Я не знаю… не понимаю, о чем вы.

— Поймете. Поймете, когда придет ваше время постичь урок страха.

Резкий сухой треск пронзил ночь.

Я вздрогнул. Бока не шевельнулся. Но его глаза наполнились слезами.

— Боюсь, это был выстрел.

— Ружье?

— Я бы сказал, пистолет.

Он поднялся и прошел в дальний угол комнаты.

Я отметил, что Бока старается держаться подальше от двери.

— Мне нужно посмотреть, как там Кельда и Том.

— Если вы не против, я бы предпочел остаться здесь. — Он выдвинул ящик стола и достал что-то. Это был свисток. Бока подал его мне. — Свистните один или два раза, и я позвоню девять-один-один. Извините, но большего я сделать не могу.

«Поймете, когда придет ваше время постичь урок страха».

Когда я закрывал за собой дверь, что-то подсказало мне, что это время пришло.