Кодекс бесчестия. Неженский роман - Елена Котова Страница 8

Весь следующий день Александров и Коля провели в переговорах – дружелюбных, неспешных, но непростых. Намерение у Mediobanca было, и вполне твердое, но никто и ни на что легко соглашаться не собирался. Создается впечатление, что банк слишком зависит от бюджетных счетов… А не слишком ли сконцентрирован кредитный портфель – машиностроение, металлургия, опять же, оборонка?

Александров с Колей только посмеивались про себя. Они уже в самолете озаботились и размещением пассивов, которые они соберут в ближайшее время, и даже денег Mediobanca. Сейчас эту тему вбрасывать не стоит, у итальянцев в голове не уложится. Им российских темпов не понять, и не надо. Пусть пожуют пока вчерашние новости. Поэтому Александров терпеливо доказывал итальянцам, что бюджеты областей – это не риски, а стабильность, море расчетных счетов, на каждом по копеечке, по копеечке, капелька за капелькой… Итальянцы, ни к кому конкретно не обращаясь, интересовались, насколько стабильно это море. Не получится ли так, что все эти капельки вдруг уплывут в иные банки, если вмешается государство? На это Коля азартно рассказывал жизненные истории о том, как необъятны просторы нашей страны и ее, неведомые Италии, закрома.

Уверив первых лиц в необъятности родины, Коля принялся вещать о технологиях и бюджетной дисциплине в банке. За обедом Александров переключился на глобальную экономику, как бы между прочим поминая сказанное самим или услышанное от других – то на недавнем совещании у премьера, то на последнем Давосском форуме. Не далее как пару недель назад, за ужином президент Chase Manhattan…

Коля обнаглел и предложил цену с надбавкой в шестьдесят процентов к собственному капиталу. Как заявка, чтобы сразу поняли, что опустить тут особо никого не удастся. Итальянцы ответили, что открыты обсуждать надбавку до тридцати, на что Коля заявил: «Обсудим, когда будут результаты независимой оценки, но мы оцениваем банк в семь миллиардов. Учтите, это по прошлому году. Банк растет, и независимая оценка покажет стоимость на конец полугодия».

Александров пустился в рассказ о создании мощного инвестиционного блока, в чем он рассчитывает на помощь Mediobanca. Вложения в промышленные активы – это же их профиль. Разговор пошел веселее.

На следующий день обсуждали права будущих акционеров, второй ключевой вопрос помимо оценки. Ограничились обсуждением стандартных положений, будущих процедур, а драку за порядок формирования правления и принятие решений на совете директоров отложили до следующей встречи. На прощание итальянцы вручили гостям билеты в ложу «Ла Скала» на премьеру «Così fan tuttе».

До отеля пошли пешком, хотелось размять ноги.

– Скляр все равно опоздает, когда по-другому было? Мы с тобой еще по одной махнуть успеем, – повторял Коля.

У входа в отель стояли Катюня с Аней, наблюдая, как портеры выгружают из машины пакеты с покупками.

– Костя, давай прямо у бара, душа просит.

– Коля, а мы как же? – Аня повернулась к мужу. – Мы с Катей хотим шампанского. Закажи лучше в номер, я устала от толчеи… Не хочу никакой публичности.

– Агрессивный утомительный шопинг? Кость, тогда я к себе в номер заказываю, а Скляр подтянется – мы в переговорную спустимся. Ты переговорную заказал? – повернулся к помощнику Трофимов. – Поднимайтесь, я догоню.

– Костя, это правда, что Платон пригласил нас на свою виллу, а ты отказался? – Катюня отхлебнула ледяного шампанского, – Фу, какая гадость… Коля, неужели ничего лучше Taittinger не было? И винтаж какой-то сомнительный…

– Катюнь, Dom Pérignon пьют только папуасы со стотысячными часами на правой руке.

– Ты самые простые вещи возводишь в принцип…

– Катюня, пей, что дают, и скажи спасибо, тем более что ваш Dom Pérignon – кислятина, – заявила Анна. – Ты сегодня и в магазинах весь день ворчала.

– Видела б ты, Катюнь, как мы с твоим мужем сегодня итальянцев строили, – Коля сделал огромный глоток виски. – Эх, не зря день прожит!

– Цыплят по осени считают, – фыркнула Катюня.

– А деньги – круглый год, – заржал Коля.

Позвонил помощник, сказал, что прибыл Платон Валерианович Скляр.

– Костя, я хочу на озеро! Скажи Платону, что мы приедем к нему завтра.

– Кость, а может, хрен с ней, с оперой? – спросил Коля. – Поужинаем сейчас все вместе и махнем к Платону.

– Нет, мы хотим в оперу, правда, Ань?! – ответила Катюня за мужа. – А кстати, почему завтра? На шопинг я больше не могу. Ань! Я так сегодня устала! Давайте поедем к Скляру прямо после оперы? Костя, ты велел итальянцам организовать билеты в оперу для Платона с Викой?

– Кать, давай поэтапно. Сейчас нам надо поговорить пару часиков. Коль, попроси своего помощника с приемной Скипы еще два билета в оперу проработать, окей?

Александров набрал Скляра:

– Платон, ты внизу? Иди в третью переговорную, мы с Колей спускаемся. А Вика пусть к Коле в номер поднимается, тут наши девушки к тебе в гости рвутся. И в оперу рвутся… Борьба мотивов.

Скляр прохаживался по переговорной из угла в угол. Высокий, худой, с глубоко посаженными, но при этом чуть навыкате серыми глазами. Уши смешно торчали, отчего он казался моложе, хотя был всего на год младше Александрова. В нем было что-то от школьника, вытянувшегося не по годам и чуть похожего на волчонка.

– Платон, виски со мной будешь?

– Нет, я чай заказал.

– Пуэр небось, – хохотнул Коля.

Платон уселся в кресло, сцепил руки. Александров с Колей развалились на диване напротив, еле заметно переглянувшись: напрягся Платоша…

– Мужики, я в лес иду… – объявил Скляр.

– Дровосеком?

– Санитаром леса. Выгрызть из леса мелкоту. Вот у них как раз горизонты дровосеков. Лес рубят на птичьих правах, отходы куда попало выкидывают. В лучшем случае спускают за бесценок, главное, чтоб не думать. Отрасль надо консолидировать. Золотое дно…

– Лес – наше богатство, – фыркнул Коля. – Ты прилетел нам об этом рассказать?

– Именно, – усмехнулся Скляр, – Лес – наше богатство. Прилетел поделиться. План такой. Начинаю с целлюлозы – самая дойная корова. Параллельно покупаю с умом производства с приличными промплощадками и транспортной составляющей в двух соседних областях.

Александров ожидал чего-то именно в таком роде. Скляр снова покупает, снова с умом…

– …К третьему году следующий этап – высокотехнологичные производства, – продолжал Скляр. – Современные строительные материалы, мебель, и на одном из целлюлозных комбинатов производство офигенной бумаги.

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – крякнул Коля.

– Это все не вчера родилось…

Скляр продолжал рассказывать, как он развернулся. Небольшой целлюлозный комбинат на безвестной сибирской речушке. Два деревообрабатывающих комбината с лесосеками под Красноярском. Всего активов на триста миллионов, но везде уже идет переоснащение, стоимость уже, считай, под четыреста. Пора брать реальный крупняк. Он договорился со Жмужкиным, владельцем двух крупнейших целлюлозно-бумажных комбинатов – в Архангельской области и в Сибири. Часть акций этих двух комбинатов Скляр выкупает и вносит в общий холдинг, остальные Жмужкин вносит сам. Холдинг станет лидером в отрасли.