Мона - Дан Сельберг Страница 8

Арие улыбнулся, но глаза выдавали волнение.

— Вы хорошо сформулировали план, но, мне кажется, видеоигры, которую вы предлагаете, будет недостаточно, какой бы хорошей она ни была.

Вайзи быстро крутил ручку между пальцами. Самир следил за ее вращением вокруг кисти, от ладони наружу и обратно. Зрелище действовало на него гипнотически, и ему трудно было перестать смотреть на ручку.

— Для того чтобы фантастическая «Мона» действительно привела нас к вожделенной победе, компьютерные атаки должны быть дополнены специально отобранными шахидами. Вкладом из реального мира. Вкладом, усиливающим дестабилизацию.

Арие глотнул воды, откашлялся и поднял глаза на Ахмада.

— Шахидами… То есть смертниками. Где они будут использованы?

Ахмад неотрывно смотрел на стол перед собой.

— «Мы ведь приготовили для неверных цепи, узы и огонь». [11]Еще Коран гласит: «Он вводит в Свою милость кого пожелает, а несправедливые — нет у них ни покровителя, ни защитника!». [12]

В комнате повисла тишина. Ахмад закрыл глаза, и Самиру показалось, что тот прошептал еще одну цитату из Корана. Узкие губы шевелились. Когда пауза начала затягиваться, Энес откашлялся. Ахмад открыл глаза и с улыбкой поглядел на собравшихся.

— Аллах знает скрытую действительность небес и земли. Но есть кое-что, с чем вы еще не знакомы. То, благодаря чему мы победим.

Все трое напряженно устремили взоры на Ахмада, который уверенно наклонился к столу.

— Помните, что Брут был правой рукой Цезаря. Цезарь ему доверял. Слушал его. И когда пришло время, Брут убил Цезаря.

Его изящный указательный палец двигался от одного слушателя к другому.

— Помните, что греческий шпион Синон притворился оставленным рабом и уговорил троянцев впустить за ворота большого деревянного коня с прятавшимися внутри воинами Одиссея.

Вайзи положил руки на стол ладонями вверх и понизил голос:

— Интересно, что компьютерные вирусы часто называют троянскими конями. Благодаря Аллаху нам удалось создать в них собственного Синона. Он и на этот раз поможет нам переправить яд за стены неверных.

Все трое рассматривали Ахмада с восхищением и удивлением. Он задумчиво кивнул, словно ожидая, пока не стихнет звук произнесенных слов. Затем продолжил:

— Одна организация, название которой может быть вам неизвестно, долгое время вкладывала колоссальные ресурсы и шла на серьезный риск, чтобы внедрить в сионистское руководство надежного человека. Этот человек, назовем его Синон, сейчас один из самых близких соратников Бена Шавита и один из влиятельных людей в правительстве. Бен Шавит прислушивается к его мнению. Когда придет время и вирус вместе с нашими дополнительными военными мерами посеют в стране страх, когда наши братья из «Хезболлы» выдвинут требования касательно противоядия, тогда Синон уговорит его их выполнить. Как один из близких ему людей, он может влиять на Бена Шавита. Это станет началом конца влияния сионистов. Израиль встанет на колени.

Самир был поражен. Значит, с другой стороны есть человек. Приближенный к премьер-министру. Синон. Самир разглядывал Ахмада, который встал и теперь что-то тихо обсуждал с Энесом. В Ахмаде было что-то отталкивающее. Он же должен стать частью команды. Они сутки напролет работали вместе. Будет ли Ахмад им помогать? Или только контролировать? Он потребовал, чтобы они атаковали Израиль. Если Самир правильно понял, удар должен прийтись на гражданское население. Самир отбросил всплывшие в голове образы и вернулся к проекту. Он находил в работе единственное спасение от не дававших заснуть воспоминаний. Имея финансирование и располагая помощью Синона, они должны добиться успеха. Хоть Ахмад и пугал Самира, но он обладал силой и убедительностью.

Работа над «Моной» еще не завершилась. Речь шла не о простом вирусе, а о шедевре. Единственная в своем роде система, созданная для одной-единственной цели.

Для дальнейшей работы Самир должен был выбрать соответствующий порт — канал, по которому вирус проникнет в банковскую систему. Он рассмотрел несколько вариантов, но сейчас склонялся к наиболее широко представленному в мире израильскому банку — ЦБИ. Им понадобится информация о шлюзах безопасности банка, системных данных и структуре сети. Через банковскую сеть «Мона» затем проникнет в израильскую финансовую систему. У Самира есть связи в конторе ЦБИ в Ницце. Старый друг юности со времен Тулузы, сегодня он возглавляет кредитный отдел местного отделения банка. Он мусульманин, но они не могут рассчитывать на его поддержку. Однако дружба — неплохой козырь. Они должны отправиться в Ниццу, а следовательно, им понадобится жилье. Но в обязанности Самира это не входит. Арие все устроит.

Теперь они вступили в более оперативную фазу, когда их имена и планы станут известны большему количеству людей. Самир проникнет в охраняемую сеть, неизбежно оставив следы, что активирует сигнализацию. Риски при этом вырастут, но Самир не беспокоился из-за них. Что бы ни случилось, пострадает только его собственная шкура. Напротив, его тревожила вероятность того, что по какой-то причине он не сможет завершить проект. Что он не успеет внедрить «Мону» в израильскую банковскую сеть. Самир поклялся над ее обгоревшим телом. Поклялся, что отомстит. После им останется только воссоединиться. Они ждут его в раю, и когда придет время, он отправится к ним.

Прохладный воздух в помещении заставил Мустафа вздрогнуть. Ему нужно вернуться во Францию. С тех пор как он покинул Францию, больше двадцати лет назад, прошла целая жизнь. Здесь, на северо-западе Ирана, Франция казалась ему чем-то бесконечно далеким. А путь — тернистым.

* * *

Стокгольм, Швеция

Взяв с блюда яблоко, Матс Хагстрём откусил от него внушительную часть. Жуя, он с видом хищника изучал то, что осталось. Матс сделал еще укус и начал громко пережевывать. Эрик молча сидел на диване напротив. Стены были увешаны комиксами про Дональда Дака. Обложки в рамках покрывали стены большого конференц-зала от пола до потолка. Все началось с первого номера за сентябрь 1948-го, а теперь очередь дошла до современных изданий. Матс славился любовью к коллекционированию, и во всех комнатах хранились части его коллекций.

Очередной мощный укус. Эрик догадывался, что продолжить они смогут, только когда закончится яблоко. Ему не нравились игры в молчанку. Он чувствовал свою никчемность и бесполезность. Но не мог избежать таких игр. Скудных средств, выделенных кафедрой его команде, хватило ненадолго. Матс доел яблоко.

— Смотри и учись.

Матс повернулся на стуле и швырнул огрызок через всю комнату в корзину у окна. Он не достиг цели, а попал в Дональда Дака пятьдесят шестого года. Сок потек по стеклу, и огрызок остался лежать на полу. Бизнесмен обернулся к Эрику: