Англичанка - Дэниел Сильва Страница 8

— Почему Ланкастер обратился к тебе? — спросил Габриель.

— Наши отцы вместе служили в разведке.

— Уверен, не только поэтому.

— Ты прав, — признал Сеймур. — Вторую причину зовут Сиддик Хусейн.

— Боюсь, мне это имя ни о чем не говорит.

— Неудивительно. Несколько лет назад моими стараниями Сиддик исчез, будто в черной дыре. Больше о нем никто ничего не слышал.

— Так кем он был?

— Сиддик Хусейн, родом из Пакистана, жил в районе Тауэр-Хамлетс. Попал в поле нашего зрения в 2007 году, после взрывов в метро, когда мы наконец пришли в себя и начали разгонять толпы исламских радикалов. Ты помнишь те дни, — горько произнес Сеймур. — Тогда левые и пресса требовали от нас разобраться с террористами на нашей собственной земле.

— Продолжай, Грэм.

— Сиддик снюхался с известными экстремистами, часто появлялся в Ист-Эндской мечети. Его мобильный номер всплывал буквально везде. Я передал копию его досье в Скотланд-Ярд, но в контртеррористическом отделе мне сказали: материалов для возбуждения дела мало. А потом Сиддик совершил нечто, что дало мне повод действовать самостоятельно.

— И что же?

— Заказал билет на рейс до Пакистана.

— Большая ошибка.

— Смертельная, если быть совсем точным, — мрачно поправил Габриеля Сеймур.

— Что случилось?

— Мы проследили за Сиддиком до Хитроу и убедились, что он сел на свой рейс до Карачи. Затем я втихую позвонил своему другу в Лэнгли. Думаю, ты его помнишь.

— Эдриану Картеру?

Сеймур кивнул. Эдриан Картер был директором Национальной секретной службы ЦРУ и курировал всемирную антитеррористическую деятельность своей конторы, вел некогда секретные программы по задержанию и допросу особо опасных преступников.

— Группа Картера три дня пасла Сиддика в Карачи, — продолжил Сеймур. — Потом накинула ему на голову мешок и первым же контрабандным рейсом вывезла из страны.

— Куда?

— В Кабул.

— На базу «Солт-Пит»?

Сеймур медленно кивнул.

— Долго он продержался? — спросил Габриель.

— Смотря кого спрашивать. Если верить отчету ЦРУ, Сиддика нашли мертвым в камере спустя десять дней после прибытия в Кабул. Его семья в исковом заявлении утверждает, будто он погиб, не выдержав пыток.

— Как с этим связан премьер-министр?

— Когда родственники Сиддика потребовали от МИ-5 предоставить все материалы по делу, Ланкастер отказал им — якобы это вопрос национальной безопасности. Так он спас мою карьеру.

— И вот ты стремишься вернуть долг, спасая его шкуру? — Сеймур не ответил, и Габриель заметил: — Добром это не кончится, Грэм. Тебя затаскают по инстанциям.

— Я сразу дал понять: если дойдет до этого, я утяну за собой всех, даже Ланкастера.

— Я всегда знал: ты далеко не наивный мальчик, Грэм.

— Какой угодно, только не наивный.

— Тогда поезжай назад, в Лондон, и скажи премьер-министру: пусть берет жену в охапку и выступит перед телекамерами, с официальным обращением к похитителям и просьбой освободить несчастную девушку.

— Поздновато. И потом, я, наверное, покажусь тебе старомодным, однако мне не по нутру, когда лидера моей страны шантажируют.

— А лидер твоей страны в курсе, что ты в Иерусалиме?

— Он даже знает, что я отправился к тебе.

— Почему я?

— Если на поиски отправятся агенты МИ-5 или МИ-6, информация об этом просочится наружу, точно так же, как просочилась информация о Сиддике Хусейне. К тому же ты чертовски хорош, когда надо кого-то или что-то найти, — тихо добавил Сеймур. — Древние столпы, украденные картины Рембрандта, секретные объекты по обогащению урана.

— Прости, Грэм, но…

— А еще ты в долгу перед Ланкастером, — оборвал Габриеля Сеймур.

— Я?

— Кто, по-твоему, позволил тебе скрываться в Корнуолле под чужим именем, когда тебе отказали все остальные страны? Кто позволил нанять британского журналиста, когда тебе потребовалось внедриться в иранскую цепочку поставки урана?

— Не думал, что вы все записываете на мой счет, Грэм.

— Не записываем. Иначе ты вогнал бы себя в такие долги…

Повисла неловкая пауза, словно обоих шпионов смутил тон последних фраз, которыми они обменялись. Сеймур уставился в потолок, Габриель — в записку: «У вас семь дней — после девчонка умрет».

— Как-то расплывчато, не находишь?

— Зато эффективно, — ответил Сеймур. — Внимание Ланкастера привлечь удалось.

— Никаких требований?

Сеймур покачал головой.

— Очевидно, цену назовут в самый последний момент, доведя Ланкастера до такого отчаяния, что он, желая спасти карьеру, согласится без раздумий.

— И во сколько сегодня оценивается ваш премьер?

— Последний раз, когда я проверял его счета, — проказливо ответил Сеймур, — сумма на них приближалась к ста миллионам.

— Фунтов?

Сеймур кивнул.

— Джонатан Ланкастер сделал миллионы, работая в Сити, миллионы получил в наследство и женился на миллионах в лице Дианы Болдуин. Он просто идеальная цель для шантажа: человек, у которого денег больше, чем нужно, и которому есть что терять. Диана и дети живут в плотном кольце охраны на Даунинг-стрит, к ним не подобраться, зато любовница премьера… — помолчав немного, Сеймур закончил: — …любовница премьера — совсем другое дело.

— Полагаю, жену Ланкастер в известность не ставил?

Сеймур сделал неопределенный жест рукой, давая понять: в брачные дела премьера он не суется.

— Ты когда-нибудь расследовал похищения, Грэм?

— После Северной Ирландии — нет. Да и то, тогда я имел дело с ИРА.

— Политическое похищение отличается от обычного. Если мотивы политические, то мы имеем дело с человеком рациональным, который желает, чтобы освободили его пленных товарищей или изменили политический курс государства. Террорист похищает важного политика или автобус, полный детей, и держит их плену, пока требования не выполнят. А вот обычный преступник жаждет наживы. Если ему заплатить, он потребует еще, и еще, и еще — до тех пор, пока не выдоит жертву досуха.

— Значит, нам остается одно.

— Что?

— Найти девушку.

Габриель отошел к окну и посмотрел на Храмовую гору. Он словно вновь перенесся в недра плато, на глубину ста шестидесяти семи футов — когда держал истекающего посреди святыни кровью Эли Лавона. Несколько долгих ночей провел Габриель у койки товарища, поклялся никогда больше не ступать на поле незримой битвы. Однако приехал старый друг и просит об услуге. Габриель не мог придумать, как отправить того домой с пустыми руками. Единственный сын переживших холокост евреев, он не привык разочаровывать людей. Просто так сказать «нет» Габриель не мог.