Любовь бессмертная - Вера Ард Страница 8

Он уже во Франции. Костя. Константин Константиновский – наследник великой фамилии. И ведь не стесняется так себя называть, хотя не заслужил. Был бы как родной отец – Дюпон. Простая французская фамилия – самая подходящая для такой посредственности. Ведь настоящих Константиновских уже не осталось. Мишин внук был последним из мужчин в роду. А если бы она тогда не вмешалась? Кроме двух девочек мог появиться и еще один ребенок. Возможно, даже мальчик, такой же талантливый. Неужели жертва была принесена зря? Нет, не зря, ведь он не хотел останавливаться, несмотря на все предупреждения. То решение было страшным, но оно дало покой на многие годы. До его появления.

Костя. Удивительно, что он так похож на Мишу и не похож одновременно. Такой же высокий, стройный, лишь глаза карие, а не голубые. Зато родинка на месте, спустя столько поколений появилась. Он сейчас почти в том же возрасте, что и Миша, когда их жизни изменились навсегда. Но то, что сделано, осталось в прошлом. Миша осознал свои ошибки и спустя годы подарил ей покой и радость, а Костя может все это отнять. Он уже нацелился запустить свои руки в то светлое, что еще осталось нетронутым похотью и жаждой наживы.

Ведь книга – не просто банальное воспоминание о первой любви. Этот роман – ее жизнь. Пока люди открывают книгу, есть смысл. Есть возможность встречать новый день и радоваться, зная, что история оживает вновь, позволяет мечтать и дает кому-то надежду встретить свою бессмертную любовь.

***

«Ты, наверное, удивишься, услышав новость о завещании. Скорее всего, будешь думать: ну, наконец-то, этот старикашка признал, что я писатель и доверил мне «Любовь бессмертную». Но нет, Константен, придется тебя разочаровать. Если ты думаешь, что это награда, то глубоко ошибаешься. Это груз, который я нес много лет. Не знаю, как сложилось, что эта книга до сих пор играет судьбами нашей семьи, но сделать с этим я ничего уже не могу.

Я проснулся вчера, услышав голос. Во сне или наяву, не знаю. Я теперь с трудом отличаю реальность от иллюзий из-за лекарств, мысли путаются. Она сказала: «Не разрушай мой мир. Все должно остаться как прежде. Сделай правильный выбор». Сначала я испугался. Слишком много лет о ней ничего не было слышно. Я думал, кошмар остался в прошлом и со временем уверил себя, что на самом деле ничего и не было. Но нет, она снова здесь. И сейчас, уже стоя на пороге смерти, я вдруг понял, что устал бояться. И уступать больше не хочу.

Ты хотел книгу? Забирай, она твоя, как и все связанные с ней беды, от которых я долгие годы пытался уберечь свою семью. Теперь это твоя дорога. Я не знаю, кто победит, и, если честно, мне уже все равно. Возможно, в будущем ты проклянешь меня за наследство. Возможно, скажешь спасибо. Но ты получаешь то, что заслужил. А станет ли книга наградой или наказанием, зависит только от тебя. В любом случае я советую хорошо подумать, прежде чем пытаться заработать на «Любви бессмертной». В противном случае ты можешь горько пожалеть».

Костя закончил читать письмо, которое ему отдала тетя Валери. Не просто записка, а запечатанный конверт, видимо, дед не хотел, чтобы его прочитал посторонний. Валери сказала, что он написал письмо почти сразу после составления завещания. Потом еще два дня дед был практически без сознания и, по ее словам, лишь изредка в полусне повторял непонятные фразы: «Уходи, я все решил, мне нечего больше терять». К кому он обращался, так и осталось загадкой.

Прислонив голову к подушке, Костя закрыл глаза. Сомнений, что дед сошел с ума и ему перед смертью мерещились привидения, не оставалось. Ну что ж, хоть какое-то объяснение. Если дедовские призраки помогли ему получить наследство, надо сказать им спасибо. Хотелось спать, но пропускать встречу с Софи он не собирался: еще не настолько стар, чтобы отказываться от секса из-за усталости.

Себастьян еще не приехал, и одинокий полумрак спальни слегка нервировал. Эта комната когда-то была детской, в которой рос его дед, но с тех пор прошло три четверти века. Старика уже нет в живых. Винить его за что-то, как в детстве, было нерационально. Костя знал, что дед был категорически против переезда Элен в Россию, и, несмотря на все ее успехи, так и не простил, что дочь его ослушалась. Хотя мать в школьные годы нередко отправляла его на каникулы во Францию повидаться с родней, он всегда чувствовал себя в этой семье чужим. Но надо быть честным: особой любви к деду Костя тоже не испытывал. Поэтому, даже повзрослев, он не захотел вернуться на родину: слишком много осталось детских обид.

Несмотря на все разногласия, Элен и ее отец сходились в одном – Костины книги позорят фамилию их великого предка. Единственная разница, что Элен заявляла об этом открытым текстом, а дед при редком общении просто демонстративно обходил тему стороной. Сейчас, прочитав письмо, Костя будто впервые за свою жизнь поговорил с ним откровенно. Завещание ни в коей мере не было признанием Костиных заслуг или попыткой попросить прощения. Дед в своем старческом безумии считал, что книга приносит несчастье, и просто передал эту проблему тому из родственников, кого не любил сильнее всего. Костя усмехнулся: «Ну и плевать». Столько лет обходился без поддержки, неужели стоит расстраиваться из-за отсутствия благословения старика, который никогда его не любил? Нет, справится. Главное, что рукопись у него и понятно, почему дед ее передал. Пусть в отместку: Костя во всех этих призраков и проклятия не верил. Так что не стоит портить себе настроение. С такими мыслями он спустился со второго этажа и, прихватив ноутбук, направился в дедовский кабинет.

За массивной дверью из темного дуба скрывалась писательская обитель, устроенная еще Михаилом Александровичем. Конечно, во время войны многое из обстановки пострадало, да и Костин дед, вернувшись в Нарбонн после долгих лет преподавания в Тулузском университете, переделал кабинет по своему вкусу. Но в этой комнате все равно царила атмосфера старины, которую не портил даже современный ноутбук, лежащий на дубовом письменном столе, сделанном более века назад.

Стены, выкрашенные в цвет темного дерева. Высокое узкое окно. Несколько картин с пейзажами как лазурного побережья, так и русской глубинки. Коричневое кресло с резными подлокотниками, в котором любил сидеть еще прапрадед. Костя усмехнулся. Интересно, если душа существует, дедуля сейчас наблюдает за ним? Увидит, что его внуки будут тут делать совсем скоро? Самому стало смешно от этого вопроса. Нет, все прах, конечно, прах. И книги – лишь попытка обрести бессмертие. Автор жив, пока читатели открывают его произведения и видят перед глазами созданных им героев. Ради этого стоит писать. Когда-то Костя так думал. Когда-то в прошлом. Сейчас он четко понимал, что, когда его жизнь закончится, не будет иметь никакого значения, что станет с его книгами и героями. Как не имеет значения это и для прапрадеда, тлеющего в могиле. Жить нужно здесь и сейчас. Нужно зарабатывать, нужно давать читателям то, что они хотят. А они хотят развлечения. И готовы за это платить. А уж страдания первой любви в позапрошлом веке пусть остаются уделом школьников. Учителям литературы тоже нужно что-то кушать.